Родники рождаются в горах

— Думать разрешается сколько угодно! Мы не на экзамене! — засмеялся Хаджимурад, а сам глядел на Шарифат. Девушка как будто к чему-то сосредоточенно прислушивалась, наморщив лоб и чуть-чуть шевеля губами.

— Ну, а теперь, Багжат, скажи нам, что тебе кажется, — сказала Шарифат, будто решив какую-то задачу.

— Скала висит прямо между небом и землей. Зияет пещера как пасть. А на самом верху, не пойму — то ли сидит медведь, то ли человек стоит на коленях.

— Больше ты ничего не увидела?! — удивился Хаджимурад.

— Нет, не увидела!

— Протри глаза!

— Глаза-то у меня зорче, чем у орла! Но больше ничего не могу добавить.

— Здесь дело не в зоркости, — заметил Гасан, — а в воображении.

— А ты что видишь, Шарифат? — спросила Загидат.

— На что похожа скала? На разинутую пасть бегемота. Там наверху могучий человек на коленях. А вот перед чем он склонил колени, не могу сказать! Надо еще подумать, — Шарифат вопросительно посмотрела на Хатун.

«Какая умница, — порадовалась старушка. — Как быстро она все рассмотрела».

— Твой отец, случайно, не мастер-каменщик? — спросила она девушку ласково.

— Нет! — коротко ответила Шарифат, не сводя глаз со скалы.

— Теперь, бабушка, твоя очередь рассказывать! — потребовала Хузайпат.

— Немного я могу добавить к тому, что видела Шарифат. Одно только знаю: человек на коленях день и ночь плачет. Подойдете поближе — увидите!

Шарифат первая, прыгая с камня на камень, помчалась вверх. Следом Хаджимурад. Помедлив мгновение, бросилась за ними Хузайпат.

Увидев капли, медленно стекающие одна за другой по скале, Хаджимурад положил на влажный камень руку.

— Правда, слезы, — он показал свою мокрую ладонь Шарифат.

Из-за плеча Шарифат выглядывала Багжат.

— Какие там слезы! — сказала она сердито. — Каменные люди не плачут, ковер-самолет не летает, скатерть-самобранка не угощает гостей. Все это выдумки!

— Действительно, нашли кому рассказывать сказки, — добавила Загидат.

— Слезы соленые! — Багжат, нагнувшись, открыла рот. — Ребята! Это чистая родниковая вода.

Молодежь вернулась к одиноко стоявшей на горе старушке.

— Придется рассказать эту быль, чтобы вы не спорили, — сказала Хатун, собираясь сесть.

— Подожди! — крикнул Хаджимурад, положив на камень свой пиджак. — Простудишься.

— Спасибо, дай бог тебе здоровья! — Хатун уселась поудобнее. Желающие слушать расположились вокруг.

— Было это очень давно, — начала старушка свой рассказ. — Тогда, как и сейчас, люди мечтали. Кто о чем. Но мечты и обычаи были другие. А иногда и такие же, как у нас. Чабан одного горного аула, этот аул где-то здесь, неподалеку, мечтал, чтобы жена родила ему второго сына. Тогда люди жили замкнуто, тухумами. Единственному сыну в семье приходилось трудно, нужен был брат — поддержка, защитник, друг. Сам чабан в детстве рос одиноким, поэтому-то и хотел, чтобы у сына его был брат. Чабан всегда с нетерпением ждал весны — взойдет зеленая трава, у овцы появятся ягнята, корова принесет теленка. За курицей рассыпанными по траве янтарными бусами побегут цыплята… Самая же заветная мечта: у жены родится второй сын. Он говорил своему маленькому Али: «И у тебя будет братишка». И ждал этого дня. Вот наступила весна, взошла зеленая трава. Резвясь на лужайке, прыгали ягнята. За курицей едва поспевали пуховые клубочки цыплят. Корова принесла теленка с белой звездочкой на лбу.

Хатун перевела дыхание, внимательно оглядела молодые, сосредоточенные лица, улыбнулась про себя и повела дальше неторопливый рассказ: