Родники рождаются в горах

— Ибрагим! — позвала она. — Идем с нами. Мы нашли очень красивый камень…

— Я ведь не каменотес, в камнях не разбираюсь! — Ибрагим с подчеркнутым вниманием принялся что-то рассматривать в небе.

Хаджимурад застыл на месте, услышав крик Шарифат. Притворившись, что углублен в свои мысли и нет ему дела ни до чего другого, он перепрыгивал с одного камня на другой. «Она его боится. Иначе бы не позвала! Все-таки, наверное, они уже обо всем условились». Крыло ревности билось в сердце Хаджимурада. Теперь он далеко обогнал Шарифат. А она по-прежнему медленно спускалась вниз, время от времени оглядываясь на Ибрагима.

— Вот этот камень! Идите быстрее! — крик Багжат внезапно нарушил наступившую тишину.

Все четверо теперь хорошо были видны с горы бабушке Хатун: присевшая на камень Багжат, неподвижно застывший Ибрагим, скачущий по камням Хаджимурад. Шарифат и Хаджимурад не глядели друг на друга, будто были в ссоре.

Ибрагим, помедлив немного, пошел вверх по горе, откуда бабушка Хатун смотрела на него всепонимающими, мудрыми глазами.

Хатун качала головой, как женщины дадом[31].

— Аставпируллах! Аставпируллах! Нет теперь у молодежи намуса. Шапку от платка не отличишь, — шептала она. Если бы Хаджимурад был здесь, она бы про тех девушек из чужого аула многое бы сказала, да так, чтобы он слышал! Но в глубине сердца у старушки кипела зависть. Как бессилен человек: ушедшую молодость нельзя вернуть. Хоть бы на один день очутиться на месте этих девушек! И не только молодости завидовала Хатун. Не так, совсем не так прошли ее юные годы!

…На краю косогора лежал большой камень.

— Правда, подходящий? — спросила Шарифат.

Хаджимурад похлопал рукой о камень.

— Выстукиваешь, как доктор больного, — засмеялась Багжат.

— Камень по форме подходящий, но, кажется, старый! — заметил Хаджимурад.

— Камни бывают молодые и старые? — удивилась Шарифат.

— Конечно. И в старости, и даже в смерти камня виновен человек. Бессмертие камней, так же, как и людей, зависит от их дел. Именно так, не смейся, Багжат. Если бы этот камень пустили в дело, а не оставили лежать на дороге, не состарился бы. Он мог бы украсить стену какого-нибудь дома, стать ступенью лестницы. А видите, он без пользы умирает здесь, наполовину засыпанный землей.

— Я ничего не понимаю, — Багжат посмотрела на Шарифат. — И камень умирает? Возьми, Хаджимурад, его для памятника. Может, он все-таки подойдет, — она тоже похлопала ладонью по камню.

— Посмотрите, как он пожелтел, будто человек, больной малярией. Снимем с него верхний слой и увидим, что внутри — жилище для червей.

Хаджимурад вынул из кармана перочинный нож, принялся ковырять камень.

— Смотрите, девушки, рассыпается, как халва. А когда обтесывают молодой камень, от него, словно звездопад, летят искры! «Чик, чик, чик!» — один этот упругий звук радует. Нельзя закалять заржавленное железо. Мертвый камень тоже ни на что не годен…

— Как же отличить мертвый от живого? — спросила Шарифат.

Сейчас в ее глазах Хаджимурад был настоящим мастером.

— Чтобы узнать, какой у больного недуг, надо быть доктором, Шарифат! — улыбнулся Хаджимурад.

— Это можно понять так: определить, какой камень живой, а какой мертвый, может только каменщик или его сын? — чуть насмешливо спросила Шарифат.

— Сегодня я узнала новость: бывают мертвые и живые камни! — весело проговорила Багжат. — Хорошо еще, Шарифат, что мы не отвезли этот камень на мотоцикле в Цибилкул. Хаджимурад нас обвинил бы, что мы привезли труп.

— Послушаем еще немного Хаджимурада, сами станем мастерами-каменщиками, знающими судьбу камней, — сказала Шарифат.

— А разве это мастерство хуже твоего? — спросила Багжат. — Я завидую тем, кто украшает камни узорами…

Девушки отошли от камня и начали медленно подниматься в гору.

— Я бы очень хотел, чтобы вы приехали ко мне в Цибилкул, — сказал Хаджимурад, поворачивая вслед за ними на тропинку. — Мы бы вместе подумали над будущим памятником…

— Теперь мы не скоро увидимся: окончили школу и нет причин для встречи, — вздохнула Багжат.

— Двери школы закрыты, но сердца наши распахнуты, — сказал Хаджимурад.

Он смотрел то на одну, то на другую девушку и не мог понять — какая лучше? Шарифат такая серьезная, строгая, недоступная, а Багжат улыбающаяся, открытая. Кажется, будто держишь ее сердце на ладони!

— Как бы нас не начали искать, — спохватилась Шарифат.

— Ведь никто не знает, где мы, — подхватила Багжат. — Посмотрите! Вон все уже видны. Собрались вокруг Ибрагима, смотрят ему в рот, как будто он только что приземлился из космоса. Наверное, что-нибудь интересное рассказывает.

Она обогнала Шарифат и Хаджимурада.

— Что-нибудь о машинах, — скептически заметила Шарифат. — Кроме них, он ничего не видит!

— Ты почему-то его боишься? — тихо спросил Хаджимурад, когда убедился, что Багжат не может их услышать.

— Я никого не боюсь, — гордо ответила Шарифат. — Ибрагим — очень хороший парень. И в ауле его все любят. Отзывчивый, добрый. Всем помогает. Вообще вся семья у них такая.

— Что это ты так рекламируешь его достоинства?

— А он не нуждается в моей рекламе!