Родники рождаются в горах

Мгновенно перед ним пронеслась вся его жизнь, проведенная в горах, в лесах. Возникли давно поверженные молнией отец и мать. Впервые он так остро почувствовал, как был одинок до встречи с этой лесной красавицей. Сейчас ему казалось, что он давно ее ждал. Как бессмысленно было все, что он делал до сих пор!

А девушка, глядя на Чупалава, вдруг уверилась в том, что кончились все муки, выпавшие на ее долю, пока она бродила по дремучему лесу. И ненавистный Горо[34], домогавшийся ее любви, был лишь горьким сном. Она схватила Чупалава за руку и побежала к морю. Набрав пригоршни влаги, она осыпала его брызгами. Он искал в песке красивые ракушки и нанизывал их на скрученную нитку травы. Эти бусы он сам надел на загорелую шею девушки. Украсил ей руки браслетами из ракушек. Она представлялась ему теперь повелительницей моря. А вдруг она превратится в морскую волну? Конечно, он сразу бросится за ней. Теперь он не смог бы жить без нее. Ему захотелось показать ей свою силу, чем-нибудь удивить, чем-нибудь порадовать. Он был готов исполнить любую ее просьбу, но она ничего не просила… Время от времени она смотрела на него внимательным, вопросительным взглядом. И вдруг почувствовала, что голодна. Не успела опомниться, как он принес из леса убитую лань, Он с корнем вырвал дерево, разжег костер, принялся сдирать шкуру с убитого животного. Девушка, закрыв лицо руками, заплакала. Чупалав понял, что есть этого мяса она не станет. Он бросился в море и скоро выплыл на берег, держа в руках две большие рыбы.

К вечеру он принялся плести постель из цветов и трав, хотел спросить девушку, где она ляжет, и не знал, как к ней обратиться. Взгляд его упал на цветок, рядом жужжала пчела.

— Пчелка, моя пчелка! — крикнул Чупалав, глядя на девушку.

— Нет, Патимат, — возразила девушка и подбежала к нему, отбросив венок, который плела, сидя под скалой.

— Патимат! Патимат!

— Я Чупалав, — ударил он себя в грудь рукой.

— Патимат и Чупалав! Патимат и Чупалав! — запела девушка.

Ночью она сама пришла к Чупалаву. Ему казалось, что он никогда не смог бы быть таким смелым, как она. Он просто побоялся бы испугать ее.

Он гордился тем, что она так доверчиво обняла его, так просто и радостно подарила себя. Женщина спокойно заснула на его руках, уверенная, что он, как стальной щит, оборонит ее от любой опасности. Он не спал, в его сердце, как шторм на море, билась проснувшаяся любовь… Только сегодня, встретив эту женщину, он родился на свет! Ему ясен стал смысл жизни.

Она шептала во сне бессвязные слова, вздыхала, но не просыпалась, не снимала рук с его шеи.

Утром Чупалав хотел встать первым, чтобы приготовить ей завтрак. Она все спала и не выпускала его из своих объятий.

Наконец она открыла глаза: солнечные лучи пробивались сквозь зеленый свод над ними.

Это утро было ничем не похоже на сотни других, пережитых обоими до сих пор.

С этого дня Чупалав никогда не стрелял без разбора. Он твердо знал, что любого зверька дома ожидает подруга. В их наскоро сооруженном жилище появилась глиняная посуда, деревянные ложки, вилки. Вокруг бродили прирученные козы, дикие вчера куропатки дарили Патимат яйца.

Счастье их длилось недолго. Однажды Чупалав пошел ловить рыбу, а Патимат дома сбивала масло. Вдруг перед ней появился Горо — он не уставал искать ее все время. Патимат не успела даже крикнуть — он зажал ей рот рукой и бросил поперек седла. Конь копытами растоптал все вокруг. Двор Патимат и Чупалава стал похожим на гумно, где молотили хлеб. Не осталось и следа от мирного домика, что так любовно построили в лесу охотник и его жена.

Патимат извивалась в руках Горо. Он держал ее крепко, но женщина, изловчившись, разорвала свои бусы из ракушек и бросала их на землю — одну за другой.

Все усилия Патимат освободиться не приводили ни к чему. Она стала молить небо, чтобы оно превратило ее в траву, в камешек у дороги…

И вдруг из рук Горо взвился кверху огненный столб. Разбойник разжал обожженные руки, огонь вырвался, упал на землю, рассек ее и исчез. И закачался на длинном стебле, распространяя нежный аромат, невиданный цветок. Его лепестки сияли розовым цветом, а снаружи горели огнем. Горо склонился над цветком, чтобы сорвать его и уничтожить. Но разбойник тут же превратился в черную холодную тучу и поднялся в небо.

Чупалав вернулся домой. В одной сплетенной Патимат корзинке лежала только что пойманная рыба, в другой алели дикие ягоды. Увидев разорение, не найдя жены, он отчаянно звал: «Патимат! Моя любимая Патимат!»

Эхо разнесло крики вокруг. Горы перекликались: «Патимат! Моя любимая Патимат!»

Наконец эхо устало, замолкло, затаилось в ущельях. А Чупалав нашел на земле первую ракушку, брошенную Патимат. По этому следу он дошел до удивительного цветка.

— Патимат! Моя родная Патимат! — позвал он снова.

— Я здесь! — ответил, качая головой, цветок.

— Патимат, родная! Я тебя не вижу, покажись мне, — просил он.

— Я теперь цветок, нагнись ко мне!