Родники рождаются в горах

И чем больше смотрел Ибрагим на изваяние, тем легче становилось у него на душе. Уважение к искусным рукам, способным оживить камень, согревало душу. А в глубине тлела зависть.

«А на что способен я? Только мечтаю. Пустое занятие». И все-таки Ибрагим понемногу успокоился. Прошла и злость на Хаджимурада. «Хаджимурад — зрелый мастер, и Шарифат, конечно, изберет Хаджимурада. Ведь и она мастерица — ковровщица! Ковры ее — ожившая сказка».

Ибрагима отвлек звук летящего самолета. Забыв обо всех огорчениях, он встрепенулся, как подросший орленок. И через мгновенье видел себя в самолете, как пуля рассекающем воздух. Этот самолет сконструирован был Ибрагимом, и испытать его первый раз решил он сам. Весь район вышел провожать стальную птицу и ее создателя. Ибрагим подчинил себе самолет, как однажды на байраме его старший брат укротил коня. Оставляя в небе белые тропинки, самолет исчез в вышине. Но и оттуда Ибрагим видит Шарифат, которая, заслонившись рукой от солнца, следит за его полетом. Ибрагим ведет самолет на посадку. Как будто ничего не случилось, спокойно выходит из самолета. Его окружают шумным кольцом фотокорреспонденты. «Черкните, пожалуйста, для газеты два-три слова!» — просят его журналисты, подавая блокноты. Другие протягивают микрофон. «Выступите, пожалуйста, перед радиослушателями». Ибрагима называют среди других известных конструкторов и героев-летчиков. Прижимая к груди большой букет цветов, через толпу с трудом протискивается Шарифат. «Пустите меня! Пустите!» Ибрагим делает вид, что не видит букета Шарифат, и принимает цветы от других девушек. Шарифат все крепче прижимает к груди букет, все печальнее смотрит на Ибрагима. Под этим печальным взглядом тает сердце Ибрагима, как сосулька от солнечных лучей. И вдруг, удивив всех, Ибрагим зовет: «Шарифат!» Девушка, улыбаясь, протягивает ему букет. Ибрагим берет Шарифат за руку, и они с любовью глядят друг на друга. «Это его невеста», — шепчут люди друг другу. Хаджимурад не может выдержать своего поражения. Закрыв лицо руками, он выходит из толпы, старается, чтобы его никто не видел. Кто-то догоняет его и громко говорит: «Эй, каменщик, мастер, мы заказываем тебе бюст Ибрагима! Поставим его в райцентре».

…Ибрагим, унесясь в мир мечты, совсем забыл, что идет через чужой аул. Он даже не здоровался со встречными. Может быть, на него и никто не обратил бы внимания, если бы не Хирач. «У него спина от старости сгорбилась, а глаза, как у беркута», — говорили цибилкулцы.

Хирач, помогавший сегодня каменщикам, остановил Ибрагима:

— Эй, парень, ты ведь не дикий куст, выросший на скале! Знаешь, поди, что людям надо оказывать почтение. Пришедший приветствует собравшихся!

— Простите, старшина[36], замечтался. Асалам-улейкум! — красный от стыда Ибрагим всем по очереди пожал руки.

— Вот это другое дело! Зазнайство, мой сын, самый дешевый товар на базаре. Даже лежалые тутовые ягоды чего-нибудь стоят, — заносчивость не стоит ни гроша! — заметил старый Хайрулаг.

«Этот старик открывал байрам черешни, он выбрал Шарифат королевой байрама! Если бы не он, Хаджимурад и Шарифат не провели бы целый день вместе». Ибрагим косо посмотрел на Хайрулага.

— Может быть, в их ауле не заведено здороваться! Или отец не обучал его этому. Ну-ка молодой человек, — подал голос незнакомый Ибрагиму старик, бросив на землю кирку, — расскажи, как в горах принято приветствовать друг друга. Если знаешь…

Ибрагим покраснел еще больше и выпалил:

— Первым должен здороваться тот, кто едет верхом. Младший приветствует старшего, спускающийся с горы — поднимающегося в гору, проходящий — сидящих, пришедший — собравшихся.

— Видно, у него на шее не пустой хазан![37] — Хирач даже причмокнул от удовольствия.

Хайрулаг подошел поближе к Ибрагиму.

— Это еще не все. Мало назвать бузу бузой, надо знать, из чего ее гонят. Скажи, сынок, почему именно так принято в горах приветствовать друг друга?

— Просьба старшего — закон, — сказал приободренный похвалой Хирача Ибрагим. — Молодой человек первым приветствует старшего, оказывая уважение его годам и опыту. Верховой первым приветствует пешего, потому что пешеход утомлен ходьбой, а всадник помимо своей воли смотрит на идущего сверху вниз. Спускающийся с горы тоже меньше устал, чем поднимающийся в гору, поэтому первым оказывает уважение спускающийся. Подошедший здоровается с собравшимися, желая им успехов и благополучия в делах. Их много, а он — один.

— Иях! — сказал Хирач, окидывая Ибрагима взглядом с головы до ног. — В этой тыкве есть и масло! Пожалуй, столько, чтобы сварить халву для всех нас!

— А я, сынок, все-таки добавлю несколько слов, — снова вмешался Хайрулаг. — Хочешь, спрячь мой совет, как золотую монету на дно сундука в своем сердце, не хочешь, выбрось, как гнилое яблоко! Конь, чье имя «гордость», — быстрей молнии, ярче солнца, на вид сильней разлившейся реки. Но не садись на этого коня! Когда ты разучишься ходить и плавать, конь по имени «гордость» вознесет тебя на самую высокую гору и сбросит в пропасть!

Хирач усмехнулся.