Читаем Родники рождаются в горах полностью

Родники рождаются в горах

«Смотри, как все получилось! — думал он. — Придется завтра собрать ребят. Надо сперва пойти в лес за бревнами. Мост должен быть настоящим, не на один год. Приведу я одних парней, пусть на этот раз девушки останутся дома. Я им ничего не скажу. Зачем мне нужно, чтобы Шарифат лишний раз встречалась с Хаджимурадом? У женщин своя работа, у мужчин — своя. Чем, интересно, сейчас занимается Шарифат? Скорее всего пошла с матерью в поле за травой или на веранде ткет ковер. Утром она была очень печальная, когда шла за водой. Я зря с ней заговорил. Да еще сказал, что уеду из аула. Не пожелала мне доброго пути. Но глаза-то ее стали еще грустнее. Дурак, тороплюсь, когда не надо, а вовремя слов не нахожу. Но дорога, которую я прошел ей назло, пройдена совсем не зря!»

Света в окнах многих домов не было. Ярко горело электричество на веранде у Шарифат.

Почему у нее так освещено? Не заболела ли она? В такое позднее время свет не гасят в домах, где есть больные или новорожденные.

Ибрагим побежал к дому Шарифат. Из его сердца исчезло все: ревность, зависть. «Только бы она была здорова!»

На освещенной веранде Шарифат ткала ковер. Ибрагим застыл на месте. Она тихо напевала. Ибрагим прислушался.

Ты вместе с солнцем,С рассветом зыбкимВстаешь и идешь на работу.Да так,Чтоб каждому —«Здравствуй!»,Чтоб всем по улыбке,Чтоб нараспашку рабочий пиджак,Чтоб ветер в грудь…Шевелюра густая,Брови — щетинки,Глаза — черны…И вырастает,И вырастаетГромада стены.Всем по улыбке!И всем — наравне.Мне не от этих улыбок невесело.Много улыбок — собрал бы ты вместе их…Если быВсе бы их мне!Рубишь ты каменьБыстро и ловко —Я же молю своим голосом слабым:Руки не сбил бы,Глупая искраГлаз твоих черныхНе обожгла бы…

Слова, как свинцовые пули, ранили Ибрагима. Он стащил с головы кепку, помял ее в руках, побрел домой.

«Рубишь ты камень быстро и ловко!» — прошептал он и чуть не упал, споткнувшись. — Я вырву ее из сердца. Из-за нее не чувствую ни вкуса хлеба, ни сладости сна! Что в ней такого, почему я не замечаю других девушек?» Он старался вспомнить про Шарифат что-нибудь дурное и не мог. В темноте он налетел на кого-то. Это была Багжат.

— Почему ты бродишь в такой поздний час? — сердито спросил Ибрагим.

Багжат растерялась:

— Я была в Бакда. Отвезла туда на мотоцикле врача к больной. Больничной машины не было… На обратной дороге мотоцикл испортился: возилась, возилась, не смогла починить. Бросила на дороге, в темноте бреду. Ничего не вижу. А ты?..

— Идем туда, где ты бросила мотоцикл, — сказал он, не ответив ей на вопрос. Сейчас он был даже рад встрече с Багжат и поломке мотоцикла.

— Если можешь — пойдем! Он близко. — Багжат была в недоумении: «Почему он гуляет ночью? И такой печальный. Тут без Шарифат не обошлось. Может быть, Хаджимурад и Шарифат объяснились, уговорились обо всем, а Ибрагим узнал, вот и мечется?»

— Днем не поймал птицы, ловишь ночью, — не смогла она промолчать.

— Шутишь ты где нужно и где не нужно, Багжат, — грубо оборвал девушку Ибрагим.

— Андиец сказал: «Коль надену черную бурку и черный башлык, меня могут принять за ворона и станут бросать камни». Ты печальный, и мне надо плакать?

— Я не печальный, а задумчивый! В голове — завтрашняя работа.

Они стояли у сломавшегося мотоцикла.

— Что это за работа, позволь узнать, если она так нарушила твой покой!

— Завтра утром все ребята пойдут к нижнему ущелью Цибилкула строить мост, — неохотно ответил Ибрагим.

— Ребята! Что же вы девушек обидели? Не успели окончить школу и уже отделяетесь! — сказала Багжат, передавая ему плоскогубцы.

— «Обидели!» — передразнил Ибрагим, подлезая под мотоцикл. — Там придется работать высоко в скалах, над рекою, недалеко от водопада — два утеса… Их называют партизанскими.

— Ну вот что! Назло я подниму девушек и все им расскажу, тогда видно будет, кто и как может работать «высоко в скалах».

— Ну, подними! Подними! — крикнул Ибрагим из-под мотоцикла. — Скажи и своей подруге, наверное, она соскучилась без тебя.

— У меня, Ибрагим, подруг очень много, — сказала Багжат, низко нагнувшись. — Может быть, ты назовешь ее по имени?

— Шарифат! — выпалил Ибрагим, высовываясь из-под мотоцикла. «Она все-таки решила сыпать соль на мою рану!» — Он вскочил.

«Зачем мне надо было так разговаривать с ним? Он и на меня сердится», — упрекала себя Багжат.

— Готово! — сказал Ибрагим. — Все в исправности! — И не оглядываясь, начал подниматься в гору.

— Ты куда? Садись в люльку! — крикнула вслед Багжат. Но Ибрагим не отозвался.