Родники рождаются в горах

Жамалудин тоже не спал. «Куда это он отправился в такую грозу? Как бы не простудился!» В тот же момент отец услышал знакомый скрип двери в рабочую комнату сына и сразу успокоился. Стена против окна Жамалудина осветилась — Хаджимурад повернул выключатель. До ушей Жамалудина донесся удар камня о камень. «Если вздумается ему достать звезду с неба — взберется на самую высокую гору и попытается!» Жамалудин, накинув на плечи бурку, вышел. Осторожно заглянул в окно рабочей комнаты.

Хаджимурад склонился над камнем, прикрыв колени брезентовым мешком. Одной рукой орудовал молотком, другой нажимал на долото.

«Вах, два дня назад камень был еще нетронутым. Что он ночами не спит?»

Хаджимурад вскочил, взял из банки гвозди, с табуретки — лист бумаги и прибил его к стене. Отошел, полюбовался издали.

— Ого! Теперь хорошо! — сказал он вслух, будто делясь с кем-то впечатлением. — Хорошо придумано! Отец обрадуется!

«Он все что-то добавляет к родовому гербу», — Жамалудин распахнул дверь.

— Отец! Я не дал тебе сегодня спать! Но я все время думаю. Пускай все поколения, которые будут учиться в нашей школе, увидят наш родовой герб. Я его совершенствую.

От слов сына мурашки забегали по спине Жамалудина. Он прищурился, глаза стали узкими и злыми: «Не отходит никак от своего «я».

Под гербом Жамалудин заметил две буквы «Х. Х.».

«Его имя, оказывается, должно стоять под родовым гербом. Ни прадед его, ни дедушка, ни отец до этого не додумывались». Жамалудин вконец разозлился. Сын не замечал этого. — Правда, отец, хорошо?

— Вижу! — ответил Жамалудин, с натугой кашляя. — Хорошо, все хорошо, сын мой, но одного я не понимаю, что означают две буквы «Х. Х.»?

— Хамзатов Хаджимурад — это звучит гордо, стен! — крикнул Хаджимурад, радостно блестя глазами.

— Может, и звучит — я не знаю! Но герб наш никто никогда своим именем не подписывал. И земной шар в гербе — это уже лишнее. И нескромно.

— Так ведь я сам это придумал! — заявил Хаджимурад.

— Ты считаешь, что твой прадед не сам придумал родовой герб? А может быть, все стены, отмеченные этим гербом, тоже сами выросли? Без труда, как травы и цветы? Если тебе, Хаджимурад, позарез нужно выделиться — дело твое. Но знай, дерево без корней сохнет. А кулак сильнее пальца, как силен бы палец ни был.

— Самолету, отец, дается имя человека, который его создал.

— Не на холодных камнях и стене надо высекать имя, а в горячих сердцах людей. Оттуда их стереть ничто не сможет. Имя твоего прадеда — хорошего мастера — с уважением произносят люди. Именно потому, что его они помнят.

Пыл Хаджимурада угасал. Он карандашом зачеркнул буквы, резинкой стер изображение земного шара.

— Вот так и ладно, сынок. Мастерством ты владеешь. Надо обтесывать не только камни, но и характер. Как ты теперь хочешь поступить с этим камнем?

— Я хочу положить его в стену школы. Для памятника матери я еще поищу в горах. Но не успею до экзаменов, я обещал ведь к осени выложить стены.

— Хорошо, сынок! Только много ты хвалишься, забываешь мои слова. — Жамалудин закрыл за собой дверь.

— Дурак я! — вслух сказал Хаджимурад. — Зачем поставил свою подпись? Да еще и земной шар решил прибавить. Хорошо, что у меня такой отец, иначе бы опозорился перед всеми! Что сказали бы дядя Хирач, Хайрулаг? Хамзатов Хаджимурад! Кто это такой! Начинающий рабочий и только!

Хаджимурад положил в угол долото и молоток и отправился спать. Но и во сне он видел себя у строящейся стены школы. Лил дождь, от грома содрогалась земля. Огненные кнуты молнии разрывали небо на куски. «Стена испортится! Моя стена!» — Хаджимурад бегал, с мольбой простирая к небу руки.

Но вокруг как будто все вымерло. Никто не откликался на голос Хаджимурада. Ударил гром, стена школы превратилась в кучу камней.

— Стена рухнула! — завопил Хаджимурад. И вдруг на фундаменте дома вырос нежный цветок на длинном гибком стебельке. Лепестки его переливались разными красками, он покачивался, как бы кланялся Хаджимураду. Ничего красивее не приходилось ему видеть. Хаджимурад протянул руку к цветку, но рядом зашипела черная большеголовая змея… Она, высунув язык-стрелу, обвилась вокруг цветка.

Хаджимурад подпрыгнул, сорвал ветку вспыхнувшей молнии и махнул ею перед глазами гадины. Испуганное огненным кнутом чудовище соскользнуло с цветочного стебля и бросилось на Хаджимурада. Он не отступал, размахивая длинным сверкающим кнутом. Удары сыпались на змею, она извивалась в предсмертных муках и наконец издохла.

«Подарить бы этот цветок Шарифат», — подумал Хаджимурад, и девушка как из-под земли появилась и встала рядом. Хаджимурад сорвал и протянул ей цветок.

— Оставь себе, Хаджимурад! Он тебе больше пригодится. Это твое мастерство. Берегись черных змей! — Отойдя немного от Хаджимурада, она крикнула: — Наша стена рухнула! На помощь! На помощь! — И в тот же момент появились десятки рук. Стена вырастала из фундамента, как прежде. Дождь перестал, и солнце засияло. Шарифат на глазах Хаджимурада превратилась в белую голубку и, взмахнув крыльями, полетела к солнцу.