Родники рождаются в горах

Хаджимурад сидел, затаив дыхание. Сердце его колотилось. Он невольно радовался подслушанному разговору, хотя ему было стыдно. «Багжат ездит взглянуть на мой аул!» Ему показалось на мгновенье, что не ради Шарифат, а ради Багжат пришел он сюда сегодня. Испугавшись этих мыслей, он посмотрел на веранду Шарифат. «Обе вы сохнете по этому каменщику», — снова услышал он слова Ибрагима. Значит, и Шарифат…

— Ну, ладно, Ибрагим, займись мотоциклом! — Багжат прервала размышления Хаджимурада.

— Если ты так отчаянно будешь каждый день искать орла, то мотоцикл выйдет из строя, — в голосе Ибрагима слышалась насмешка.

— Ничего, Ибрагим, на днях уеду в город. Тогда все кончится.

— Может быть, только там и начнется. Если я не ошибаюсь, этот петух тоже едет поступать в строительный институт.

— Он совсем не петух, Ибрагим…

— Я завидую ему! У него такая защита. Ты готова выцарапать мне глаза!

— Лучше будем говорить о мотоцикле.

— Я его исправил…

— Спасибо!

До Хаджимурада донесся удаляющийся треск мотоцикла.

Ибрагим бросил последний взгляд на веранду и исчез в темноте.

Хаджимурад спрыгнул с дерева, дважды обошел дом Шарифат. Поднялся к кладбищу. При ярком свете луны рассматривал памятники. Дольше всего он постоял у камня, где над умирающим лебедем склонили голову орлы.

Ему было жаль Багжат. Она возникала перед ним печальная и веселая одновременно. Он замедлил шаг, хотел вернуться, но тут же представил себе другую — Шарифат. «Что я за человек, думаю то о Шарифат, то о Багжат. Никого я, наверное, не люблю. Все это воображение одно?!»

На мосту он сел на камень. «А зачем я собрался учиться? Мне надо работать. Разве я не умею строить? А если чего и не знаю, отец научит. Не поеду я! Пять лет потратить. За это время сколько я смогу построить. И отец не останется один. Вот Шарифат никуда не собирается. Совершенствует свое мастерство дома. Нет, я тоже не поеду, буду работать вместе с отцом, построю дома, школы, больницы, ясли. И на стенах оставлю наш родовой герб». Перед глазами Хаджимурада возник старинный знак рода Хамзатовых, знаменитых мастеров и умельцев.

Он очень поздно вернулся домой и заявил отцу, что учиться не поедет. Жамалудин возразил, что никогда на это не согласится. Хаджимурад недовольный отправился спать.

XIII

Всего лишь месяц учился Хаджимурад в институте. Не мог привыкнуть к городу, новым друзьям, скучал не аулу. Ему порой чудилось, что он слышит стук молотка о камень, видит натруженные руки отца. Ночами ему снились старики соседи, особенно часто почему-то Хирач. Вставал Хаджимурад неохотно, шел на лекции мрачный.

Часто бегал на стройки, но ему не нравилось, что в городе стены кладут из кирпича. Однокурсники считали Хаджимурада замкнутым. Он действительно мало с кем разговаривал.

Однажды на центральной площади города столкнулся с Багжат, несколько раз заходил к ней. В одну из встреч Хаджимурад поделился с Багжат: он хочет учиться на заочном отделении. Багжат сразу же с грустью подумала: «Хаджимурад не может жить без Шарифат».

Багжат и Хаджимурад некоторое время не встречались, а потом она узнала, что он перевелся на заочное отделение и уехал в аул.

Жамалудин три дня ходил сам не свой: сердился на сына, и только после того, как Хаджимурад поклялся хорошо учиться заочно, Жамалудин постепенно оттаял. В глубине души он обрадовался приезду сына. Его трогала привязанность Хаджимурада к родовому мастерству. А когда он рассказал, как скучал без отца, Жамалудин решил, что вправе гордиться сыном.

Где-то в глубине души у Жамалудина всегда таилась боязнь: вдруг Хаджимурад в городе станет артистом. Голос-то у него необыкновенный. Но в институте о даровании Хаджимурада никто и не знал.

Теперь Жамалудин ходил на работу вместе с сыном, хотя Хаджимураду отвел только роль помощника. Жамалудин будто даже помолодел, так приятно было ему сознание, что сын всегда рядом.

Хаджимурад работал старательно, а вечерами сидел за учебниками.

Отправлялся в город на сессию Хаджимурад всегда с аэродрома около аула Горчок. Тем же путем и возвращался. Ссылался на то, что оттуда ему удобней добираться до дому. Хаджимурад заранее сообщал Шарифат день приезда, и девушка встречала его у родника.

Так было в этот раз. Еще из окна самолета, идущего на посадку, он заметил вдалеке Шарифат. Выйдя из самолета, Хаджимурад подождал, пока пассажиры рассядутся в автобусе, а сам, стараясь остаться никем не замеченным, бегом спустился с косогора.

«Подожду, пока он подойдет, подожду, подожду», — повторяла про себя Шарифат. Но ноги сами понесли ее навстречу Хаджимураду.

— Ты давно здесь, Шарифат? — улыбнулся Хаджимурад, поставив чемодан на землю.

— С самого утра!

— Я тебя заметил еще из самолета! А до того… Знал, что ты придешь, но боялся, вдруг…

— А если бы меня не было, ты сразу бы пошел домой?

— Нет, подождал бы!

Они медленно шли по полю, рассказывая друг другу новости. Дойдя до «тропинки расставаний», они оба вдруг молча замерли.

Хаджимурад поставил чемодан на камень, поднял крышку, достал и протянул Шарифат пеструю косынку.

— Что это? — девушка вспыхнула.