Родники рождаются в горах

— И сейчас не поздно, если кто желает помочь! — задорно откликнулась Нажабат.

— Нам не нужны чужие руки, — с вызовом заметила я.

— Я вижу, что ты все можешь сама! — Алибег взял из рук Нажабат лопату. Не успела я сделать и несколько взмахов, как Алибег накидал из хлева во двор целую кучу удобрения. Но поработал он недолго, молча бросил лопату на землю и убежал.

— Видишь, даже он устал! — Нажабат снова принялась ковырять слежавшийся навоз. А мне совсем расхотелось работать. Запал прошел.

Но тут вернулся Алибег да еще привел с собою пятерых друзей. Они приволокли ручную тележку, быстро перевезли все удобрения и разбросали его по делянке.

Омардада изумился, увидев утром наше поле.

— Уж не черти ли ночью здесь поработали! — воскликнул он. А когда мы ему все рассказали, старик похвалил нас: — Молодцы! Вы привязаны к земле, вам легко будет жить на свете! Пахаря земля всегда накормит!

…До аула дошло известие, что в горах бушует буран — погибают овцы. Нависшая над отарами угроза — а близилось время окота — заставила колхозников выехать на помощь чабанам, на время отложив прочие дела. Омардада, отправляясь вместе с другими, оставил нам семена пшеницы. Весенние работы были приостановлены, колхозные быки отдыхали. Сейчас бы и вспахать нашу делянку! Но без взрослых нам не управиться. А как приятно было бы обрадовать маму, сказав, что участок наш засеян!

Размышляя над этим, я спешила утром в школу. Навстречу шел высокий плечистый человек. Раньше я его в наших краях не встречала.

— У вас в ауле работа не найдется? — спросил он.

— А какая вам нужна работа? — осведомилась я вежливо.

— Какая есть…

— Нам как раз нужен человек, чтобы вспахать участок. — Я вспомнила о деньгах, накопленных мною от продажи яиц.

— Вот и считай, что тебе повезло! Я готов приступить хоть сейчас.

Забыв о школе, я повела незнакомца к нашей делянке. Напрасно ждала я, что он, подобно Омардаде, перед началом работы станет совершать торжественную церемонию. Нет! Новый пахарь даже не снял больших, тяжелых ботинок. Размахивая кнутом, он принялся гонять быков вкривь и вкось по полю.

Вскоре участок был весь покрыт неровными бороздами. Незнакомец взял деньги, съел предложенную мною яичницу и отправился своей дорогой.

Из школы прибежала радостная Нажабат.

— Маму выписывают из больницы! Сейчас отнесу ей одежду.

За мамой мы пошли все трое.

По дороге она сама увидела распаханную делянку. Мы ждали, что она обрадуется. И правда, сперва лицо ее озарилось улыбкой. Она с гордостью посмотрела на меня, свою старшую дочь, как будто говоря: «Вот и выросла надежная помощница!» Но, сойдя с межи на пашню, мама далее вскрикнула от горя. Между бороздами оказались целые нераспаханные островки неразрыхленной земли. Мама нагнулась, зачерпнула земли, стала пересыпать ее в руках — и не нашла ни зернышка пшеницы. Этот проходимец, пока я готовила еду, видно, украл семена, которыми поделился с нами Омардада.

Маму охватило отчаяние.

— Как можно обмануть землю! — громко кричала она. — Ведь придет время — он в нее ляжет сам! Пусть его засыплет столько бед, сколько зерен он украл у сирот!

Сестер она отправила домой, мы вдвоем пошли к колхозной конторе. Мама помедлила у дверей и внезапно повернула назад.

— Мало ли у нас в ауле семей фронтовиков! Я пенсию получаю, нам стыдно просить…

Дома она с трудом подняла крышку тяжелого сундука, отыскала на его дне обернутое ватой золотое кольцо. Ярким огоньком пылал на нем красный рубин. Долго мама смотрела на кольцо.

— Пойдем, Патимат, — сказала она. — Возьми мешочек для зерна…

…На веранде своего дома лежал, греясь под лучами солнца, Сурхай.

— Ревматизм замучил, — пожаловался он, когда мы сошли. — Даже встать не могу, чтобы вспахать участок…

Мама рассказала ему о наших бедах и подала кольцо. Он подержал его в руках, улыбнулся.

— Даже если мне скажут, доченька, что я умру без этой драгоценности, все равно оставь кольцо себе. Три дочки растут — оно им пригодится. Эй, жена! — крикнул он. — Дай им мерку пшеницы!

Она бросила косой взгляд на Сурхая, жадно посмотрела на кольцо, но пошла за зерном, не вымолвив ни слова.

— Нет, Сурхай! — заволновалась мама. — Именем хлеба клянусь, ни одного зернышка я не возьму даром. Время весеннее, откуда у вас лишнее зерно?

— Послушай меня, Парихан, не было — не дал бы. А на кольцо не обменял бы все равно. Если соберешь урожай — вернешь мне долг осенью. Пусть аллах пошлет вашей семье счастье, пусть каждое зернышко принесет целую мерку!

— Спасибо за добро! — сказала мама, принимая из рук рассерженной жены Сурхая пшеницу. — Осенью я вам все верну.

Домой мы пришли, когда совсем стемнело, Нажабат успела приготовить поесть.

А когда вставшая из-за гор луна осветила утесы, мама сказала «Лахавлавала», и мы вдвоем направились к нашей делянке.

На меже мама сбросила чувяки и прочитала молитву. Надевая ярмо на шею быка, проговорила:

— Буду сама пахать! На шапку того подлеца не променяю я своего платка!

— Мама, у него не было шапки, — вспомнила я.

— Пошли аллах на него свой гнев! Пусть у обманщика никогда в жизни не будет на голове шапки!