Родники рождаются в горах

— Забыла тебе рассказать, вчера я видела сон… По тропинке, что ведет к вершине вон той горы, иду я и Сайгид. По дороге ползет нам навстречу огромная змея. Она напала на Сайгида, а он схватил ее и задушил.

— Задушил? — с детской верой переспросила Халун. Она внимательно слушала, скрестив руки на груди. — Ну, а потом, потом что было?

— Мы поднялись на гору… Взошло солнце и село на плечо Сайгиду, а потом я вижу — это не солнце, а Пари. «Пари!» — крикнул Сайгид, от этого крика я и проснулась.

— Какой хороший сон, — задумчиво произнесла Халун. — Ты знаешь, Патимат, может, Сайгид и вернется.

Оттого, что Халун так наивно поверила в мою выдумку, мне было стыдно и горько. Но по крайней мере она теперь не плакала. А это уже было не так плохо!

— Ты знаешь, — продолжала я придумывать. — В школе рассказывали, что из армии вернулся человек, которого давно считали погибшим… В семье по нему носили траур…

— Покажи мне этого человека! — Халун схватила меня за руку.

Не ожидая такого поворота, я смутилась и отвела взгляд в сторону.

— Не знаю я, как его зовут, а школа уже закрыта.

— Ничего, Омар его разыщет…

Глаза Халун были полны надежды, она встала, выпрямилась, а потом вновь нагнулась над всходами пшеницы. Я еще некоторое время полюбовалась работой сильных пальцев Халун и взялась помогать ей.

Полдень. По склонам гор медленно карабкаются тучи. Как бы смыкая в пожатии цепкие руки, слились они в дружный хоровод. Дальним салютом прогремел гром — мигом откликнулись ущелья и скалы. Сперва редко, потом все чаще зашлепали по земле дождевые капли. И вдруг на поле, на скалы, на реку обрушился ливень… Накрывая головы чем попало, люди бежали с делянок, чтобы спрятаться в ближайшие пещеры, под выступы скал…

— Не скоро дождь кончится! Надо домой бежать! Боюсь, потечет крыша. Только сегодня утром трещины заметила, — вздохнула Хандулай.

— Надо было сразу их законопатить! — сказал Омардада поучительно. — Но ты напрасно беспокоишься, чем сильнее дождь, тем он быстрее проходит.

И действительно, ливень скоро прекратился, и небо снова стало ясным, как козий глаз.

Асият и Нажабат встретили меня на улице.

— Патимат, радуга, радуга, посмотри!

Я подняла голову. Радуга, разделив небо пополам, как сказочный мост, концами опиралась о землю.

— Омардада говорил, что в радуге спрятаны золотые ножницы, — серьезно сообщила Асият.

— Поставь лестницу, поднимись и достань, — смеясь, посоветовала я. — А мы скроим тебе платье из шелка, что привез в подарок Мажид.

— Если я достану ножницы, не тебе я подарю их, Патимат!

— Кому же?

— Я одна знаю! — Она не сводила глаз с радуги. А с лужайки, на которую, казалось, радуга опиралась одним концом, по мокрой траве шла к нам женщина. Ее голова была повязана толстым платком, она немного сутулилась.

— Мама! Мама! — крикнула Асият и, разведя руки, чтобы с разбегу обнять маму, побежала, опередив меня и Нажабат. Я не верила своим глазам! Мы знали, что мама еще больна, не ждали ее так быстро. Мама увидела нас и свободно и легко пошла по омытой дождем земле, а за ее плечами играла семицветная радуга.

— Мои родные, уж я и не надеялась увидеть вас, — заговорила она, стараясь обнять сразу всех троих.

Люди сбегались к нам.

— Чтобы все страдания, которые ты перенесла, были последними в твоей жизни!

— Чтобы в путь ты отправлялась теперь только по своему желанию!

— Дай аллах тебе здоровья, чтобы забыла ты дорогу в больницу! — наперебой говорили женщины.

Мама улыбалась. Мне чудилось, что в ее глазах рождается семицветная радуга и освещает все вокруг волшебным, сказочным огнем.

…Уже через неделю мама с утра до ночи пропадала в поле.

— Я соскучилась по работе, — возражала она на уговоры Халун, которая советовала ей поберечь себя.

Мама очень изменилась. Она сильно постарела. Менялся и ее характер. Она уже не бывала такой веселой и общительной, как при жизни отца, стала молчалива и задумчива.

— Я, как пень, тупая и бесчувственная. Иногда мне кажется, что мне снится сон и меня разбудят, — говорила она про себя.

Не было в ауле человека, кто не пришел бы повидаться с мамой. Не побывала у нас в доме только Шумайсат. Они случайно столкнулись по дороге в поле, и вдова Жамала первая подошла к маме. Мама молча смотрела на нее.

— Я давно хотела прийти к тебе, Парихан, но не знала, как ты это воспримешь. Поверь мне, я рада, что ты выздоровела. Все выяснилось… Ты вернулась домой. У кого не болели зубы, тот не знает, что такое зубная боль. Твоих детей я очень жалела.

— Дай аллах твоим детям счастья!

— А как твое здоровье теперь?

— Ничего! И дети все здоровы, — ответила мать, пряча под платок свои седины.

— Старшая, Патимат, у тебя молодец. Она хорошо вела хозяйство. Заменяла мать младшим сестрам.

— Она еще ребенок, и рано ей пришлось принять заботы на свои плечи, — вздохнула мать.

— А мне Алибег написал, что скоро вернется.

— Пошли аллах и ему здоровья. Что нам всем пришлось испытать, другим не пожелаешь.

Они разошлись — каждая в свою сторону.

Несчастья оставили необратимый след на их лицах. Жизнь не баловала ни одну из них. Обе они поникли и завяли, как тронутые морозом цветы.