Родники рождаются в горах

Хамзат, как никто, понимал язык камней, а Калимат владела секретом без спешки и шума управляться с делами по дому.

Жамалудин был первенцем Калимат и Хамзата — его любили даже больше, чем младшего сына — Наби. Говорили, что в ауле Цибилкул нет второй такой дружной семьи. Такого чистого дома, теплого очага. И действительно это было так! Муж и жена любили друг друга. Оба сына радовали родителей. В ауле считали, что Хамзат трудолюбивыми руками умеет оживлять мертвые камни. Все шло хорошо в семье Хамзата. Но, как говорят, в народе: «И в солнечный день гроза не за горами».

Вдруг отец перестал брать с собой на работу Жамалудина, если мальчик бежал следом, отец прогонял его. И возвращался Хамзат угрюмым, едва войдя в дом, начинал придираться к жене. В доме воцарилось молчание, печаль. В глазах Калимат погас веселый огонек. Щеки поблекли. Жамалудин понимал, что для их семьи настало печальное время. Но почему так случилось, конечно, не мог понять. Он старался помочь матери — сам гонял корову в стадо, умывал, одевал младшего брата, забавлял его.

Однажды отец вернулся особенно поздно. На коленях Калимат, которая у очага ждала мужа, спал Наби. Жамалудин сидел рядом, положив голову на плечо матери.

Калимат, услышав, что Хамзат открывает ворота, поспешно встала, отнесла сына в колыбель и принялась согревать ужин. Когда Хамзат вошел в комнату, Калимат, не поднимая глаз, несла к столу миску.

— Надоел мне твой хинкал! — Отец отшвырнул миску. Она полетела к стене, хинкал шлепнулся на пол, кислое молоко с чесноком разбрызгалось. Жамалудин, прижавшись к стене, боялся пошевелиться. Наби проснулся, заплакал.

Калимат, сохраняя полное спокойствие подняла миску, вытерла пол. Она, поглядела на мужа и тихо сказала:

— Когда одно колесо повисает над пропастью, другое продолжает тянуть арбу, пока не сломается ось. Если оба колеса сошли с колеи, арба сорвется со скалы. Не нравится тебе хинкал, приготовлю чуду!

Как-то раз отец забыл дома завтрак, Калимат попросила сына отнести еду Хамзату. Отец работал у подножья горы — заготовлял камень. Жамалудин мчался, подпрыгивая от радости. Он надеялся, как раньше, погулять с отцом у целебных родников. Еще издали он услышал незнакомый женский смех, хохот отца. Мальчик взобрался на выступ скалы и замер. Его отец и чужая женщина Нупайсат завтракали, сидя между камнями.

Мальчик замер, не зная, как поступить.

— Как ты мог, такой красавец и прославленный мастер, жить столько лет с Калимат?! У нее ведь один глаз смотрит в землю, а другой — в небо! Кинешь ей в лицо горсть гороха, ни одна горошина не упадет! Все застрянут в оспинах!

Нупайсат, первая красавица аула, сбросила цветастую шаль — показала длинные черные косы.

— Кому не достался абрикос, довольствуется косточкой. — Хамзат гладил Нупайсат по волосам. — Я ведь тебя узнал совсем недавно!

— Ты просто принял горькую косточку за абрикос! Не было в ауле женщины, которая не пошла бы за тебя! Ты великий мастер!

Хамзат поднялся, принялся за работу. Видно было, лесть Нупайсат пришлась ему по сердцу. Казалось, в руках он держал не камень, а мягкий воск — так точны и рассчитаны были его движения. Лицо Хамзата сияло, и осколки камня сверкали на солнце.

«У отца, и правда, золотые руки. Я никогда не смогу так покорять камин!» — Жамалудин, любуясь работой отца, на миг забыл о Нупайсат.

— Ты с неба сбрасываешь мне звезды, — говорила женщина. — Или нет! Ты трясешь небо, как дерево со зрелыми плодами. А я здесь, под горой, их ловлю!

— Прикажешь мне, — Хамзат отбросил молоток и подошел к Нупайсат, — я поднимусь на небо и принесу тебе звезду. — Он долго и нежно смотрел на женщину.

Жамалудин забыл обо всем. Первым его желанием было швырнуть в Нупайсат сверток с завтраком, обрушить глыбу со скалы им на головы. Но не хватило ни смелости, ни силы. Он сполз с уступа, забрался в пещеру. Наплакавшись вволю, мальчик вернулся домой. Матери он сказал всего несколько слов:

— Не нашел, где работает отец. Искал целый день. Видно, я заблудился.

Мальчик обнял мать, долго всматривался в знакомые черты. Материнское лицо, над которым так посмеялась Нупайсат, казалось сыну самым прекрасным на земле. Такое, как есть, — с неяркими глазами, неровной кожей.

В этот вечер отец совсем не пришел домой. Жамалудин сам уложил в постель Наби.

Мать до рассвета сидела у окна, глядя в темноту.

Мальчик не прилег ни на минуту, был рядом с матерью. Она как будто не замечала, что сын тоже всю ночь не сомкнул глаз.

Жамалудин пытался понять, что случилось. «Почему нет отца? Что с мамой? Если даже корова не приходила в хлев вечером из стада, мама ее разыскивала, а меня отправляла спать. Почему же она не идет искать отца, почему не велит мне ложиться?»

Задавать вопросы матери Жамалудин не решался.

Утром Калимат заставила себя проглотить кусок, чтобы сын позавтракал.

Отец пришел домой только на третий день. Мать молча взяла у него гужгат, повесила на гвоздь пододвинула табуретку.