Родом из Сибири

Два дня назад приезжала Валя Борц, я Вам говорила? Так вот, позавчера приехала, забрала меня, Лялю Шагалову (как исполнительницу ее персоны), Колю Розанцева – режиссера, он ставит сцены Сережки с Валей, и исполнителя роли Сергея Тюленина и повезла к себе домой. А меня, видно из личной симпатии, она даже ошибается все время, зовет Любой, потом поправляется. Она живет в семье мужа. Такой оказали нам прием!!! Вся семья уже все знает про нас. Стол был потрясающий! А мы все голодные, накинулись после репетиции-то!!! Умора! Меня все-таки заставили исполнить «Бедную девицу». У них есть пианино…

20 октября 1946 года. Москва

…Приехал Сергей Аполлинариевич! Вчера показывала пять сцен, и оказалось все не так. Поругал режиссеров, дал мне указания, а завтра и послезавтра опять показ. Завтра опять будет Сергей Аполлинариевич и опять что-нибудь расскажет, ему очень понравился Париж. И он как-то постарел или умнее еще стал. Я его еще не разглядела, так как не появлялась до и после показа, это у нас такая манера, отсиживаться за занавесом, там все слышно и в дырочку можно смотреть. А потом всех режиссеров Сергей Аполлинариевич оставил, а нас отпустил. Не знаю уж, о чем они там говорили… Очень интересно…

23 октября 1946 года. Москва

…Сегодня рано отпустили меня домой, и завтра свободна. Следующий день мастерства будет в понедельник. И это будет решающий день мой, так как решат точно, буду я делать Любку. Очень ответственно, так как в первом показе мы могли ошибаться, а тут уже три раза был Сергей Аполлинариевич, уже направил на истинный путь. А с Любой вообще вопрос трудный, так как он сам еще не знает, как ее делать. Это как Наташу Ростову трудно делать. В книге хоть и хорошо написан образ, но ведь это литература, а попробуй сыграть, ведь если играть уличную девчонку, то кроме омерзения у зрителя ничего не вызовешь, а если не играть этого, то не будет Любки. Это девчонка, которая бегает на танцульки с выщипанными бровками. Надо найти золотую середину, не хлопотать, как говорит Сергей Аполлинариевич, на площадке, больше доверять себе, это все очень трудно и сложно. Но надо найти и точно делать. Сейчас буду читать и думать над ролью…

«Девушка кружилась на сцене и пела, кружилась в зале и пела, она кружилась до утра со всеми без разбора, она никогда не уставала и никому не отказывала покружиться с ней, и ее глаза – голубые ли они, синие ли, ее маленькие ровные белые зубы сверкали от счастья. Когда это было? Это было, должно быть, перед войной, это было в той жизни, это было во сне». Так написано в романе.

Письмо мамы:

3 ноября 1946 года. Новосибирск

Родная моя! Сегодня пришло твое письмо… Перед этим были нехорошие предчувствия. Трудно тебе, но, доченька, в жизни бывает всякое. Мне очень тяжело было прочесть фразу в твоем письме: «И это будет решающий день мой, так как решат точно, буду я делать Любку». Фраза как-то не закончена. Но понятно, в каком ты состоянии писала. Мне все почему-то казалось, что такая роль – слишком большая удача и что-то обязательно произойдет, помешает. Помнишь, я даже писала уже тебе об этом. Это от привычки к невзгодам. Все чаще в печати звучит упрек театрам и режиссерам, что пьесы советские, на советскую тему отдают молодым, малоквалифицированным актерским коллективам, чего не позволяют себе сделать с пьесами классиков. Можно теперь представить, какое сопротивление в соответствующих кругах встречает затея Герасимова с постановкой такого ответственного фильма по единственному превосходному роману о советских людях силами студентов.

Боюсь за тебя. Тебе это большое огорчение. Теперь уже мне все только плохое мерещится. Бедная моя девочка. Вероятно, я пишу опять не то и не так, как нужно. Шесть часов я работала наедине со своими грустными мыслями. Все они были о тебе. Я так мало знаю. Что можно понять из одной скупой фразы? Не знаю, нужно ли теперь уже это писать, но твоя характеристика образа Любы, видимо, тоже уже продиктована тем смятением душевным, в каком ты, естественно, находишься все это время. Конечно же, эта девушка не просто «девчонка с выщипанными бровками, которая бегает по танцулькам». Да, она все это делала. Но почему? Это от жадности к счастью. Это погоня за счастьем, за интересной жизнью. Поиски синей птицы. Иначе она бы уже была развращена. Она же выделялась в своей среде. Потому и «Любка-артистка». Это не та девушка, которая ради выполнения задания шла на близость с немцами, на то, что была любовницей фашиста.

В «Сотворении мира» Погодина – такая девушка, глубоко несчастная от этого. С Любой этого не случилось. Она настолько еще чиста, девчонка, вернее Сережка Тюленин в юбке, о чем писала раньше. Она чиста, бойка, эксцентрична. Но у нее тем ярче должны быть и шутка, выходка и печаль. Она все время играет. Господи боже, но к чему я это говорю? Извини, маленькая, если я плохо поддерживаю твой дух в такую трудную минуту. Это от внутреннего смятения и от усталости…