Родом из Сибири

Конверт вскрываю третий раз. Первый по требовалось, чтобы сказать, что принесли мне «Комсомольскую правду» с портретом твоим и статьей о вас. Вторично пришлось вскрыть – позвонила Эсфирь Буранова, сегодня приехала, мы говорили мало, но она уже всем рассказывает о величине твоего успеха. Весь коллектив талантлив. Рассказывает об аплодисментах после твоей фразы: «Ну и жрут» и в сцене с портретом. Эсфирь завтра мне все расскажет, ее, говорят, пригласил Сергей Аполлинариевич. Так вот, теперь я от нее узнаю все подробности, твой костюм и т. д. Значит, ты поешь «Бедную девицу»? Она говорит, что поешь хорошо. Говорит, что в газетах нет и десятой доли того, что происходит в Москве. Все кинематографисты говорят о тебе.

Статья в «Комсомольской правде» написана хорошо. Там нотка грусти о том, что спектакль ваш недолговечен, что увидят его только немногие. Это очень сильно звучит, здесь все это заметили и всем хочется увидеть. Теперь тебе сняться с таким успехом, увидят зрители, и там, дальше, если и будут испытания, теперь уже будет не страшно. Жизнь дана не зря. И я даже теперь буду жить с мыслью – не зря было трудно. Земной поклон тем, кто сложил голову в борьбе с врагом, тем, кого вы играете. И перед ними совестно за свое большое счастье.

Вот она ты, смотришь со страницы «Комсомольской правды». Экая славная. Надо же: в лучшем произведении отхватила лучшую роль, да как отхватила, с блеском!!! Невероятно. Умница моя, до свидания.

30 марта 1947 года. Москва

…Эти дни не писала, так как неделю назад нечаянно получила растяжение связок в локте и ровно неделю парила руку и т. д. Спектакли перенесли, но с завтрашнего дня играем опять, и со вторника у меня съемка «тюрьмы». Это очень интересно. Вот почему я молчала…

Спектакли на малой сцене прервались не ожиданно, и по моей вине. В институте на занятиях сценическим движением нам давали элементы акробатики. Когда это делается в гимнастическом зале, это хорошо. А я решила поразмяться в фойе театра в то время, когда на сцене шел спектакль и впереди мой выход. Я была на высоких каблуках и, опустившись на мостик, не рассчитала, что вся тяжесть перейдет на руки. Один наш студент, тоже от большого ума, стал медленно выжимать стойку, опершись руками о мой живот. Я услышала сухой треск и, падая, почувствовала острую боль в правой руке. Кричала только одно: «Я доиграю, я доиграю спектакль». И доиграла. Шел последний акт. Ничего не подозревавший артист Бокарев со всей силы дернул меня за правую руку, многие ахнули, не говоря уже обо мне… Мстительно смеялся только Сергей Аполлинариевич.

«Мало тебе еще», – это он мне сказал, когда повез после спектакля в институт Склифосовского. Был гололед, машину бросало. На меня напал нервный смех, а Сергей Аполлинариевич говорил: «Ты хоть в больнице не смейся, а то ведь не поверят».

Сделали снимок. Разрыв связок. К утру вся рука была черной.

8 апреля 1947 года. Москва

…Сейчас 6 часов утра, лежу уже два часа, не сплю, через час вставать, ехать на съемку. Пишу в постели и все думаю, думаю. Это такое состояние – и нервное… и очень хорошее. А вот это от чего: вчера была на съемке, и смотрели материал «тюрьмы» – по силе невероятная сцена…

В павильоне именно с декорации сцены «тюрьма» начались съемки двухсерийного фильма «Молодая гвардия».

Эта сцена была сделана очень интересно. Но запомнилась она мне не тем, что оказалось на экране, а тем, что было за экраном во время съемки. Много раз сыграв спектакль на сцене Театра-студии киноактера, я знала ее назубок. Произношу монолог, который всегда шел под аплодисменты, и вдруг Герасимов говорит: стоп. Опять стоп, и опять. Все не то? Все не так?.. Вдруг в перерыве Сергей Аполлинариевич подзывает меня – а рядом с ним стоит худой, среднего роста, застенчивый человек в очках – и представляет меня… Шостаковичу!

Силу творческого гения Шостаковича я ощутила в Новосибирске, еще до ВГИКа. Мы шли по площади – я, Нина Мамаева и Ида Гуринович. Из репродуктора гремела Седьмая симфония. Дирижировал Мравинский. В осажденном Ленинграде возникла и рассказывала о войне музыка, созданная удивительным художником. В симфонии все отчетливее нарастала тема освобождения. Возникала уверенность в будущем, в том, что все, чего ждешь, о чем мечтаешь, осуществится. А мечтали мы стать актрисами. И мы с Ниной стали актрисами…