Роджер Крук

любое рассмотрение нравственности. Человеческая деятельность объясняется как

реакция. Лучше всего этот подход изложен в работе Б.Ф. Скиннера. Скиннер

красноречиво и эффектно изложил концепцию, развитую в первой половине XX века

Джеем Б. Ватсоном, который настаивал, что истинная психология исследует не

умственные процессы, а поведение человека. Конечно, Скиннер не просто повторяет

идеи Ватсона; нельзя недооценивать пятьдесят лет его научных исследований.

Скиннер, тем не менее, соглашается с Ватсоном по поводу основного вопроса изучения

психологии и правильного подхода к такому изучению.

Бихевиоризм - это понимание природы человека, приводящее к осно-

вополагающим для изучения этики выводам. Скиннер утверждает, что все

человеческое поведение можно понять и изложить в строго научных понятиях.

Признавая существование мыслей, чувств и чувственного восприятия, он, тем не

менее, настаивает, что их лучше всего можно понять путем изучения генетики

человека и его истории («О бихевиоризме», с. 1)7). Личность- это «организм... с

определенным набором поведенческих схем» (с. 167). Поскольку у разных людей такой

набор в точности никогда не повторяется, нет даже двух человек, поведение которых

было бы абсолютно одинаковым. Более того, этот набор у каждого человека постоянно

изменяется из-за перемен в мире, в котором этот человек живет. И поведенческие

модели, следовательно, все время меняются. В последнюю очередь поступки человека

определяются накопленной историей. Скиннер говорит: «Я считаю, научный анализ

поведения должен предполагать, что поведение человека находится под воздействием

его генетической истории и истории его окружения, а не определяется самим челове-

ком как проявляющим инициативу творческим агентом» (с. 189).

По Скиннеру, мы являемся не автономными существами, а теми, кто реагирует

на общее окружение. Мы — животные (более сложные, чем другие животные, с

определенными возможностями, которых нет у других животных, с самосознанием,

которое не свойственно другим животным, но, тем не менее, мы — животные). Мы

можем воздействовать на свое окружение достаточно эффективными способами и,

таким образом, воздействовать на свою жизнь. Это не значит, однако, что мы

автономны индивидуально или как вид. Мы являемся продуктом культуры, созданной

человечеством («За пределы свободы и достоинства», с. 206). Хотя все люди

уникальны, каждый человек является «просто ступенью в процессе, который начался

задолго до его появления на свет и продолжится еще долго после его исчезновения» (с.

209). Для Скиннера, следовательно, не существует такой вещи, как свобода, в том

смысле, как ее понимают исследователи природы человека. Он настаивает, что люди

неавтономны; они просто реагируют на окружение. Нет такой вещи, как индивидуаль-

ная ответственность или личные достижения. Любое улучшение в положении человека

происходит благодаря не попыткам освободить людей от контролирующих сил, а

перемене в контроле, под влиянием которого находятся люди (с. 43).

Если придерживаться такого понимания человеческой природы, то какова же

тогда природа нравственности? Это просто поступок, соответствующий моделям

поведения, установленным совокупностью факторов окружающей среды. Человек не

принимает решений и не действует как независимый субъект; человек просто

реагирует на окружающую среду таким образом, чтобы ему было удобно жить.

Общество называет определенные поступки хорошими, а другие плохими, поощряя

одни и наказывая другие. Люди принимают такое обозначение как правило, учатся

27

жить по этим правилам и чувствуют себя хорошо, когда так поступают («О

бихевиоризме», с. 193).

Наивысшее благо, по Скиннеру, — это выживание, которое становится

основанием для принятия нравственных решений и суждений. Все, что способствует

выживанию и благосостоянию, индивидуальному или социальному, есть добро. Однако

Скиннер имеет в виду не ту слепую борьбу за выживание, которую описывал Дарвин.

Он говорит, что какие-то вещи будут рассматриваться, как правильные, на основании

ясного замысла: «Поведение человека очень легко поменять, создавая новые до-

полнительные непредвиденные обстоятельства, побуждающие его к чему-либо» (с.

206).

Скиннер не отказывается от ответа на трудный вопрос: кто должен определять

этот замысел, кто должен решать, что будет правильным? Он приписывает эту

функцию не какому-то лидеру, а «культуре как социальной окружающей среде». Он

предвидит эволюцию культуры, в которой отдельные люди заинтересованы не в себе, а

в «будущем культуры». Ни один человек, таким образом, реально не вмешивается в