Роджер Крук

возвращать долги. «Формальные нормы» — общие, описывающие «форму, стиль,

образ, которым должна соответствовать жизнь человека в определенной области

этических интересов». О'Коннелл проводит различие между двумя типами норм: «Хотя

материальные нормы говорят нам, что мы должны делать, формальные нормы говорят

нам, какими мы должны быть» (с. 180). Формальные нормы абсолютны, они

описывают человека таким, каким должен быть каждый из нас (ее. 174-186).

Материальные нормы «формируют сценарий» и говорят, что нам надо делать. Они

«конкретны, информативны, инструктивны», но также «спорны, часто при-

близительны, открыты для возможных исключений» (с. 186).

Каково же место закона в христианской морали? Для О'Коннелла естественный

закон фундаментален. Наше понимание этого закона всегда частично, наши

формулировки всегда неадекватны, наши утверждения всегда приблизительны. Однако

ограниченное знание, которым мы обладаем, дает основание для наших нравственных

суждений. Человеческий закон, с другой стороны, помогает, но не является

авторитетным путеводителем. Поскольку мы слабые и грешные, нам необходимо его

наставление и направление. Но он ни в коей мере не является абсолютным; он всего

лишь инструмент для использования в процессе принятия решений. Когда он

соответствует нашим нуждам и нуждам других людей, «мы подчиняемся ему с

радостью и духом понимания» (с. 238). Когда же он не служит так, как нам нужно, мы

не обязаны следовать ему, и мы не можем позволить ему увести нас от добра. «Если

закон ведет нас к добру, то тем лучше. Но если это не так, тогда закон нужно

устранить, его нужно нарушать, его нужно игнорировать. Нужно искать добра всегда и

во всем. Ибо добро в конечном итоге - это то, где нужно находить Бога» (с. 238).

Понимая, что его рассуждение часто бывает «более философским и

феноменологическим», чем религиозным, О'Коннелл приходит к выводу о том, что

необходимо для определенно христианской нравственности. Он замечает, что

«христианская, католическая этика» отличается от философской этики по двум

направлениям. Во-первых, говорит он, христианское видение уникально: верующие

«одарены глубоко христианским взглядом на значение мира. Это мировоззрение

действует как основание и контекст для всех наших конкретных нравственных

суждений» (с. 248); в его сердце лежит доктрина воскресения. Во-вторых, мотивы

христиан уникальны. У них есть «целый комплекс именно христианских мотивов» (с.

249). Хотя они могут делать те же благие вещи, что и их ближние-нехристиане, «они

считают свое поведение глубоко религиозным». Они видят христианскую жизнь как

«жизнь Евхаристии, благодарности, ответа на Божественную инициативу» (с. 250).

ЭТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ПРОТЕСТАНТИЗМА

По большей части современные протестантские исследователи этики уделяют

больше внимания социальным вопросам, чем личным, и говорят больше о воздействии

на социальную политику и практику, чем об индивидуальном принятии решений и

действии. Нежелательно и невозможно, разумеется, разделять два типа исследований.

32

Человек живет и действует в обществе, воздействует на общество и подвергается

влиянию этого самого общества.

Сегодня большинство протестантских моралистов применяют фундаментальные

богословские концепции при вынесении решений в социальной сфере. Это Ричард

Нибур, Джон Беннегт, Джеймс Селлерс, Пол Рэмзи, Джеймс МакЛендон, Джеймс

Густавсон и многие другие, внесшие значительный вклад в продолжающееся

обсуждение нравственных проблем. В протестантской христианской этике, однако,

наиболее влиятельным богословом XX века в Америке был Рейнхольд Нибур.

Сначала и до конца своей карьеры Нибур сосредоточивал внимание на значении

христианского Евангелия в жизни современного индустриального общества. Он был

твердо убежден в том, что знание человеческой природы, включая признание

греховности человека, было чрезвычайно важным для понимания связи Евангелия с

жизнью в мире. Его взгляд можно обобщить его же утверждением, что человеческая

«способность к справедливости делает возможной демократию, но [человеческая]

склонность к несправедливости делает демократию необходимой» («Дети света и дети

тьмы», с. xi). Он излагал такое понимание человеческой природы в ранней книге

«Нравственный человек и безнравственное общество» (1932), и десятилетием позже он

глубоко исследовал этот вопрос в двухтомнике «Природа и предназначение человека»

(1941, 1943).

На раннем этапе своей карьеры Нибур опубликовал «Толкование христианской

этики» (1935), где изложил в общих чертах то, что является, как он полагал,