Роковая ошибка княгини

"Санда думала, что однажды он её убьёт. В одном из своих приступов. Или, например, забудет отвязать от кровати утром, и она умрёт с голоду. Бывало, он уезжал надолго и неделями не появлялся в замке... Она боялась. Она не хотела такой жизни ни для себя, ни для своего сына. Тогда она решила бежать. И не без помощи своей подруги. Моя девочка (Юлия Николаевна) просто не могла бросить её в беде. Но их кто-то выдал. Кто-то знал об их плане. Ничего не получилось. Он (чудовище-муж) обо всём узнал. Избил Санду до полусмерти, не оставив на ней живого места, и сломал ей руку в трёх местах. Она была на седьмом месяце беременности тогда, и он знал об этом, но его ничто не остановило. С тех пор он запер её в замке, и никого к ней не пускал, а ей строго-настрого запретил покидать пределы собственной спальни..."

Максим Стефанович замер, и посмотрел на Александру. Она внимательно следила за каждым его жестом, и, по выражению её лица было видно, что она переживает эту трагедию вместе со своей тёзкой, так же остро и болезненно. Такая отзывчивость заставила Рихтера грустно улыбнуться, и он подошёл к самому главному:

"Санда сумела передать ей записку. Она поклялась покончить с собой, и просила её (Юлию Николаевну) только об одном - позаботиться о ребёнке... как угодно, но вырвать его из лап этого монстра, чтобы он не мучился так же, как мучилась она, бедняжка!"

- Боже мой, - вырвалось-таки у Александры, хоть она и пообещала себе хранить молчание и не перебивать старичка. Рихтер поджал губы и согласно кивнул, соглашаясь с её изумлением.

"Моей (...кому, кому, она снова не разобрала?) не было и двадцати пяти лет... но она уже тогда... самый лучший врач... самый лучший женский доктор... И у этой сумасшедшей девчонки (Юлии Николаевны) созрел безумный план. Она знала о наших отношениях. Она знала, чёрт бы её побрал, она знала, кого просила о помощи! Лучший женский врач. Моя (невеста, он сказал, невеста?!)... такая молодая... (лицо Максима Стефановича исказилось) А (Юлия) ни о ком не думала, эгоистка, ни о ком, кроме своей Санды! Она не имела права так поступать. Но кто мы такие, чтобы перечить? Слуги. Всего лишь слуги, рабы, лишённые собственного мнения! Что она ей сказала? Как заставила согласиться? Обещала уволить меня с должности? Тогда мы не смогли бы пожениться – она знала, я не буду сидеть у неё на шее... И (Юлия) бессовестно этим воспользовалась. Иначе никак. Не могло обойтись без угроз, я знаю. Моя (видимо, всё-таки, невеста) никогда не согласилась бы перейти дорогу этому монстру добровольно. Но (Юлия) не оставила ей выбора. Попросту не оставила..."

Рихтер взял ещё одну передышку, и несколько секунд сидел, глядя в сторону, сжимая и разжимая кулаки. Он нервничал. Понимать его с каждой секундой становилось всё труднее.

"...больница... немереное количество детей... мёртвых... умирали часто... рождались мёртвыми... или умирали потом... достать материал не было проблемой..."

- Какой... материал...? - Тихо-тихо, срывающимся шёпотом спросила Александра.

"Ты же понимаешь, какой. Это не казалось им преступлением. (Юлия) воображала себя героиней. Она думала, что спасает кого-то: Санду, её ребёнка... начиталась глупых приключенческих романов, что давал ей... (какое-то имя, видимо, ещё один учитель) И к чему это привело?"

- К чему? - Подтолкнула его Александра, когда он замолчал.

"Надо отдать должное, обыграли они всё блестяще. Моя (невеста) приняла роды, (монстр) был в очередном недельном отъезде... Санда не должна была родить так скоро - он знал, что до девятого месяца оставалось ещё шесть с половиной недель, но ребёнок родился восьмимесячным. За ней (за невестой?) послали вовремя... успели... он родился. Она (невеста) помогла ему родиться. Лучший врач... лучший женский врач... ей не было и двадцати пяти..."

Я не хочу всего этого знать, неожиданно поняла Александра, и рывком встала со своего места. Мишель тотчас же оказался рядом, и легонько взял её за плечи, как будто собирался утешить её, и убедить не волноваться.

- Я не хочу! – прошептала она, и закрыла лицо руками. - Я не хочу знать, что было дальше. Это уж слишком!

Она была похожа на перепуганного взъерошенного воробышка, и Мишель испытал почти физическую потребность, действительно обнять её и утешить. О-о, это как раз неудивительно, вообще-то старшим братом он был превосходным, долгие годы тренировался на Катерине, оттачивал до мелочей своё мастерство. И Саша, в своём отчаянии, со слезами на глазах, была сейчас очень похожа на Катю, на перепуганную маленькую Катю, которая так часто плакала и расстраивалась из-за пустяков.

Но тут дело было явно не в пустяках.

Не стала бы эта сильная и мужественная девушка так переживать из-за мелочей!

- Тихо-тихо, - произнёс Мишель успокаивающим голосом, уже совсем не думая о том, что она, вроде как, его враг, и он пообещал себе ненавидеть всех представителей их семейки до конца дней. Он словно забыл об этом.

- Не думаю, что вы захотите знать правду, - сразу же предупредила она. - Это ужасно, это... Господи, боже! - Прошептала Саша, и спрятала лицо в ладонях.