Роковая тайна сестер Бронте

«Жизнь моя! Я знаю: тебе будет трудно понять и простить меня. Я и сама всей душой презираю себя за свою позорную слабость. Но, поверь мне: я плачу за нее дорого! Подумай сам: на что мне все это суетное богатство, когда тебя нет рядом и нет ни малейшей надежды увидеть тебя когда-нибудь в будущем. Умоляю, не думай, будто бы я предпочла Торп Грин нашей прекрасной, чистой любви! Нет, и тысячу раз нет! „В чем же тогда дело?“ — спросишь ты. Что ж, попробую объяснить.

Мой мальчик, вспомни нашу встречу на вересковой пустоши! Достопамятный день, когда ты сказал мне, что не пережил бы, если бы тебе, волею Судьбы, довелось оказаться причастным к моему разорению. В тот страшный момент просто невозможно было заглянуть в твои глаза без содрогания. Твое милое, живое лицо исказилось таким невыразимым страданием, какого мне еще не выдавалось наблюдать ни у одного живого существа — даже у Эдмунда во время его самых тяжелых приступов. То, что мне суждено было испытать тогда — неистовый ужас, неподвластный словесному описанию. Это было одним из тех характерных мгновений, когда человек, испытывающий мучительное беспокойство, оказывается не в состоянии кривить душой. Нет сомнений: ты говорил именно то, что чувствовал на самом деле. Вот тогда я и осознала со всей возможной устрашающей неотвратимостью, что я теряю тебя… навсегда… Поверь мне, carino, будь я хоть на йоту убеждена, что ты не станешь казнить себя за мое бедственное положение, я бы сейчас же, не задумываясь, бросила бы все и прибежала бы к тебе. Но сделать это — значило бы погубить тебя навеки, а для меня это равносильно смерти!

Ты еще молод, милый мой мальчик, и я верю, что очень скоро встретишь достойную девушку и забудешь несчастную вдову. Ты непременно будешь счастлив, любимый мой — ведь это самое горячее мое желание! Я же в своем праздном богатстве обречена на вечную гнетущую скорбь, ибо моя вынужденная разлука с тобой — есть самая жестокая кара, какая только могла настигнуть меня за ту непростительную обиду, какую я, помимо своей воли, наношу тебе сейчас. Прощай же, свет очей моих! Не поминай лихом!

Бесконечно любящая и скорбящая Лидия Робинсон (Вечно твоя Аннабелла)».

Патрик Брэнуэлл, перечитав заветное послание несколько раз, небрежно скомкал листок и в порыве неслыханной ярости швырнул его в пылающий камин, исполнив тем самым мудрую волю миссис Робинсон.

Ровно час спустя по уходу посыльного пасторского сына нашли на полу ветхой гостиничной каморки в бессознательном состоянии.

Глава XIII. Поэтический дар Эмили Бронте