Роковая тайна сестер Бронте

И Шарлотта Бронте безотлагательно взялась за осуществление своего плана. Для начала надлежало скрыть свое имя, а также имена сестер за надежной ширмой псевдонимов. Девушка прекрасно помнила о резком отзыве Роберта Саути — ярого противника женской поэзии — и понимала, что к пишущим женщинам в литературном мире относятся с известной долей предубеждения, выдвигая в качестве главного принципиального довода своей патриархальной поэзии «природную ограниченность женского ума». Исходя из этих рациональных соображений было очевидно, что псевдонимами сестер должны непременно стать звучные и выразительные мужские имена. «Например — Каррер, Эллис и Эктон Белл», — размышляла Шарлотта.

Она задумалась. «Поэзия Каррера, Эллиса и Эктона Беллов… Звучит красиво… заманчиво… интригующе…

К тому же это наиболее правдивый для нас вариант: ведь мы, таким образом, сохраним свои подлинные инициалы[52]. Имя Каррера Белла идеально подходит для меня; Эллисом мы назовем Эмили; а Эктоном станет малютка Энн. Ни одна живая душа не узнает о том, что мы — женщины. Мы должны стать неким мистическим символом — олицетворением Тайны, Загадки, Непостижимости в нашем благословеннейшем триединстве».

Далее следовало уладить все формальности, касательные непосредственно публикации книги. Шарлотта взяла на примету несколько достойных издательств и обратилась в адвокатскую контору Чемберс в Эдинбурге за советом о том, как следует писать избранным ею издателям, чтобы получить от них ответ.

Вскоре из эдинбургской конторы прибыло надлежащее руководство, согласно которому она и стала действовать.

В короткие сроки Шарлотте удалось договориться с представителями одного весьма солидного лондонского издательства, господами Эйлотом и Джонсоном, любезно согласившимися опубликовать предложенную книгу стихов за счет их авторов, включая и дополнительные расходы на рекламу.

В мае 1846 года поэтический сборник Каррера, Эллиса и Эктона Беллов увидел свет, а в июле в литературно-критическом журнале «Атенеум» появилась заметка, представляющая собой довольно благосклонный отзыв на стихотворения трех «братьев». Самой высокой похвалы удостоилась поэзия Эллиса Белла.

Глава XIV. На пути к славе

Тем временем пасторские дочери решили испытать свои творческие силы в области крупной прозы. Пока подготовка к изданию поэтического сборника еще шла полным ходом, все три сестры в страстном, безудержном порыве подлинного Вдохновения созидали новые творения.

Это были романы, очертившие своим появлением на свет первые значительные вехи на благодатном творческом пути каждой из сестер.

— Мы на верном пути, мои дорогие, — говаривала Шарлотта сестрам, когда они бывало вместе собирались в ее комнате, чтобы поделиться друг с другом сокровенными мыслями и обсудить планы на будущее, — Наш поэтический сборник вот-вот выйдет в свет, полагаю — это неплохое начало. Но, как мы знаем, этого недостаточно, чтобы привлечь внимание широкого круга читателей. К сожалению, к стихам восприимчивы лишь поэтические натуры, а потому на них низкий спрос.

— Поэтому вслед за стихотворным сборником ты предлагаешь уговорить господ Эйлота и Джонса издать том крупной прозы Каррера, Эллиса и Эктона Беллов, не так ли, сестрица? — как-то раз поинтересовалась Энн.

— Ты права, моя милая, — отозвалась Шарлотта. — Я и в самом деле серьезно думаю об этом. Сегодня роман — один из самых популярных и перспективных светских жанров передовой английской литературы. Это наш величайший шанс пробить себе дорогу в литературном мире. Мы должны уцепиться за эту возможность всеми своими силами; упустить ее было бы грешно.

— Когда же ты намерена обратиться к издателям по столь деликатному делу, дорогая? — спросила Энн.

— Думаю, я подниму этот вопрос, как только будут улажены все формальности относительно публикации поэтического сборника. Хотелось бы, чтобы это произошло как можно скорее.

— Но, дорогая, — робко заметила Энн, мгновенно опустив взор, — моя «Агнес Грей»[53] еще не завершена. Если с изданием стихов особых проблем не возникнет, я боюсь, что не поспею к сроку.

— Не беспокойся, прелесть моя, — улыбнулась Шарлотта. — В таких делах спешить нельзя. Я и сама не вполне завершила работу над своим «Учителем»[54].

— «Учителем»? — переспросила Энн, — А как же та вещь, над которой ты работала лет пять назад? Ну, помнишь — та, где ты вела повествование о семье богатых землевладельцев?

— Ты, верно, имеешь в виду повесть «Эшворт»[55]? О, дорогая сестрица! С чего вдруг она тебе вспомнилась? Кажется, это было сто лет назад! Я уже давно оставила работу над ней. И, надо сказать, не испытала при этом особых сожалений.

— Так, стало быть, она не завершена? — на лице Энн застыло встревоженное выражение.

— Успокойся, моя дорогая, — ободряюще подмигнула Шарлотта. — Уверяю тебя, я ничуть не огорчена, что так получилось. Право же, в этом многообещающем зачатке поистине монументального творения на манер Ричардсона не было ровным счетом ничего интересного — во всяком случае, такого, о чем следовало бы горевать.