Роковая тайна сестер Бронте

— Ты уверена, что действительно готова это выслушать, дорогая? — спросил он, понизив голос.

Шарлотта подняла голову. Лицо ее исказилось гримасой невыразимого ужаса. Но все же она постаралась взять себя в руки и только тихо спросила:

— А разве может быть что-то страшнее того, о чем вы уже поведали?

Пастор печально покачал головой и ответил дочери встречным вопросом:

— Скажи, детка, насколько крепко ты дорожишь моей жизнью?

— Настолько, — живо отозвалась Шарлотта, — что с превеликой радостью отдам за нее свою!

— В таком случае, — промолвил пастор, — будет лучше, если ты не узнаешь, чем закончился мой сон!

Его дочь еще пуще насторожилась.

— В чем дело, дорогой отец? — обеспокоенно спросила она. — Вашей жизни угрожает опасность? Во имя всего святого, расскажите мне все! Все, что вы видели в том злосчастном сне! Или я изведусь от тревоги!

— Собственно, я почти уже обо всем тебе поведал, — задумчиво произнес достопочтенный Патрик Бронте, — Остались сущие пустяки. Но, кто знает: быть может, именно в них кроется главный смысл моего сновидения и заветный ключ к разгадке непостижимой тайны Предвечных Сил?

— О чем вы говорите, отец?

— Так и быть, — ответил наконец пастор, — Я расскажу тебе о том, что было дальше в моем пророческом сне… Потеряв последнюю надежду вызволить тебя на свободу из этой забытой Богом обители Смерти, я все еще долго кружил на спине у Ангела над твоей плитой, хотя уже и не мог тебя видеть. Кажется, я вообще утратил тогда способность ориентироваться в пространстве. Да и Ангел мой разошелся не на шутку: он стал описывать круги все шире и шире, пролетая теперь не только над тобою, но и над обреченными хозяевами прочих плит.

И вдруг я почувствовал, что рядом со мной верхом на Ангеле внезапно пристроился кто-то еще! Я решил, что это была ты! Ведь только ты, моя дорогая Шарлотта, с самого начала откликнулась на мой призыв и была готова покинуть вместе со мною эту страшную обитель. Когда я осознал, что ты все же спаслась, радости моей не было предела. Я окликнул тебя; ты не отозвалась. Я обернулся, желая удостовериться в своем благодатном предположении, — и стремглав полетел вниз, после чего оказался на одной из пронзительно-ледяных гранитных плит. По-видимому, на той самой, что несколькими мгновениями раньше освободил тот, кого ожидало счастливое избавление.

— Так, значит, дорогой отец, мое спасение может быть искуплено ценою вашей жизни? — в неизбывном ужасе промолвила Шарлотта. — Но я никак не могу принять столь бесценной жертвы! И пускай лучше злой Рок покарает меня, нежели я — хотя бы и помимо своей воли — навлеку смертоносные чары проклятия на вашу голову!

— Поверь, дорогая, — очень серьезно произнес достопочтенный Патрик Бронте, — я с превеликой радостью отдал бы свою жизнь, если бы только был убежден в том, что это поможет тебе избавиться от злополучной напасти. Но, к моему величайшему сожалению, я не имел возможности в этом удостовериться. Я так и не узнал наверняка, кто же на самом деле оказался тем счастливцем, чудесное спасение которого может быть обеспечено моей кончиной. Ведь, кроме моих любимых родственников, в том заповедном краю, как я уже говорил, находились еще две женщины. А, значит, вполне вероятно, что именно одна из них могла оказаться благословенной избранницей Судьбы! Но я все же уповаю, что ею стала ты, моя дорогая Шарлотта.

— Стало быть, вы и сами не поняли, кого спасли в том вашем сне, отец?

Пастор печально покачал головой:

— Нет… не понял… — ответил он с невыразимой скорбью: — Все произошло очень быстро, в считанные мгновения. Как только я упал на гранитное ложе, передо мною тут же сгустилась непроглядная тьма. Я уже не чувствовал своего тела и не видел ничего вокруг. Лишь единая мысль безраздельно владела тогда моим зыбким, окутанным мраком сознанием — мысль, что это конец. Скорее всего, я и в самом деле находился тогда на тонкой неосязаемой грани между Жизнью и Смертью и был готов смиренно принять свою участь.