Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

Определенную иронию можно усмотреть в том, что Ратенау, пытаясь предотвратить такое развитие событий, яростно высказался против мирных договоров именно в «Die Zukunft», которую с момента основания в 1892 году выпускал немецко-еврейский журналист Максимилиан Гарден. Страстный актер, переквалифицировавшийся в журналисты, он твердо одобрял войну в 1914 году. «Мы должны победить» – так вначале звучало бескомпромиссное требование «Die Zukunft». Но когда пошел второй год конфликта, энтузиазм Гардена превратился в пессимизм, и его материалы в «Die Zukunft» неоднократно запрещали к печати⁶⁵. В 1919 году Гарден принадлежал к маленькой группе немцев, которые, казалось, одобряли Версальский договор и его многократно осмеянный пункт о том, кто виновен в войне. «Постоянные утверждения о невиновности Берлина», утверждал Гарден, «лживы» и «вредны»⁶⁶. Столь откровенная позиция по отношению к договору явно не могла завоевать сторонников в послевоенной Германии. Более того, открытое согласие Гардена с мирным договором сделало его своего рода изгоем. Один консервативный комментатор намекнул, что Гарден действует «словно проплаченный агент Антанты» и потому больше не «поддерживает собственную нацию»⁶⁷. Помимо Оскара Кона, продолжавшего указывать на несправедливость самой Германии в Брест-Литовске, мало кто из евреев публично одобрял условия союзников; преобладало осуждение, а не согласие⁶⁸.

Но в глубоком сумраке Парижской мирной конференции немцы все же могли найти некоторые проблески надежды. По условиям окончательного договора принадлежность территории вдоль северных и восточных границ Германии должен был установить референдум – населению предстояло проголосовать, остаться ли немцами, присоединиться ли к Дании на севере или к новому польскому государству на востоке. Подтверждение референдумов было встречено с ощутимым облегчением. Еврейские организации Германии, справедливо опасавшиеся антисемитских эксцессов в Польше, видели в референдумах средство спасения еврейских жизней. Если восточные приграничные регионы останутся немецкими, утверждали сионисты, это защитит евреев от польского государства, «пропитанного антисемитизмом до самой сердцевины»⁶⁹. Но у немецких евреев были и другие веские причины надеяться, что восточные границы Германии останутся неприкосновенными. Как и их немецкие единомышленники, многие евреи хотели, чтобы Германия сохранила опору на востоке – по крайней мере, присутствие в этой области позволяло в будущем обезопасить территориальные амбиции Германии в регионе. Вот почему евреи и другие немцы начали упорно стремиться сохранить контроль над оказавшимися под угрозой приграничными регионами.

Пожалуй, самые жаркие споры о регионах, определяемых референдумом, шли вокруг экономически процветающей провинции Верхняя Силезия. Само голосование было назначено на март 1921 года, и у поляков и немцев оставалось немногим более полутора лет, чтобы заявить свои притязания на этот регион. В промежутке обе стороны вели все более яростную военизированную и пропагандистскую кампанию. Фрайкор, только что вышедший из сражений с большевиками внутри Германии, перебрался к восточным границам. Курт Йозеф, пламенный берлинский патриот, был одним из многих немецко-еврейских боевиков, участвовавших в стычках на польской границе. Как вспоминал сам Йозеф, бои часто были яростными. Однажды он и его люди попали под «шквальный огонь [польской] пехоты и пулеметов», в результате около 20 % отряда под его командованием было убито или ранено⁷⁰. Ожесточенные столкновения на востоке, подобные тем, что описал Йозеф, мало что дали в смысле территориальных приобретений, но действия Фрайкора тем не менее продемонстрировали степень недовольства части немцев Версальским договором.

В то время как Фрайкор претендовал на спорные территории на востоке, новое республиканское правительство в Берлине пыталось сделать то же самое путем дорогостоящей пропагандистской кампании. Подстегиваемый, без сомнения, тем фактом, что его угольная империя находилась в Верхней Силезии, немецко-еврейский промышленник Эдуард Арнхольд

нелегально перевел в регион государственные средства для тайной пропагандистской войны⁷¹. Большинство немецких евреев в приграничных регионах вслед за Арнхольдом также поддержало прогерманский лагерь. Как патриоты Германии, они не желали менять свою страну на Польшу. Их пугал не только польский антисемитизм, но и мысль о том, чтобы оказаться среди восточноевропейских евреев. Выступая как глава регионального представительства еврейского CV, Бертольд Гаазе прямолинейно разъяснил ситуацию. «Еврейская община в Позене, – объяснял он, – не только языком, но и культурным уровнем отличается… от евреев, живущих в Конгрессовой Польше и Галиции». Чтобы подчеркнуть этот момент, он добавил: «мысль о превращении в восточноевропейских евреев… наполняет нас ужасом»⁷².