Роковой подарок

– Бумаги, – признался профессор. – Бесконечное количество. Бюрократия. Ну, и болваны. Пытаться научить болвана – гиблое дело.

– А интересное?

– Экспедиции, – тут же отозвался он. – Вот как экзамены примем, летим в Среднюю Азию, там нашли редкие образцы древних сельскохозяйственных культур. Давайте вот тут путь срежем! Кто вам рассаду обещал?

– Такая полная дама в комбинезоне.

– Аделаида, – определил профессор. – Сейчас мы её найдём.

Следующий час писательница Покровская провела очень странно и весело. Ей вручили тачку и велели катить.

Профессор Шапиро и Аделаида, вооружившись крохотными грабельками и лопатками, бегали между длинных гряд, ровно, как по линейке, утыканных рассадой. Возле каждой следующей гряды они проводили бурное совещание, годится ли этот цветок для Мани. Иногда их взгляды совпадали, они притаскивали в обеих руках крохотные горшочки, из которых торчали пучки зелёных листочков, и ставили их в тачку. Когда взгляды не совпадали, открывалась широкая дискуссия, к которой привлекались работавшие на грядах студенты. Профессор на ходу экзаменовал их, почему именно этот вид не годится для почв в заповеднике, Аделаида сердилась и возражала, студенты отвечали невпопад, профессор тоже начинал сердиться, и никто не обращал никакого внимания на Маню.

Она или стояла молча, или катила тачку.

Когда растений оказалось так много, что Аделаида стала оглядываться в поисках ещё одной тачки, Маня осторожно спросила:

– Может быть, достаточно?…

– Вот ещё только беловодник серебристый! Он так красиво цветёт! И будет всё лето цвести, до осени.

– Он сначала белый цвет даёт, а в конце сезона розовый, – поддержал профессор. – А какие у вас на участке деревья?

Маня перепугалась:

– Я дерево не доволоку, Ефим!

Он засмеялся:

– И напрасно! Наши вырастут быстро и полноценно.

– Были яблони, – начала Маня.

– И погибли, да? – сунулась Аделаида.

Маня кивнула.

– Ещё впереди у забора ёлочки декоративные…

– Желтеют? – моментально спросил профессор.

Маня опять кивнула.

– Посадите клёны, берёзы, можно ясень. Из кустарников шток-розу и шиповник.

– Если хотите яблони, – подхватила Аделаида, – мы вам подберём сорта, чтоб не болели и не погибли. В садовых центрах не берите, не вырастут.

– Спасибо! – от души сказала Маня.

Ей хотелось немедленно начать всё сажать, растить, смотреть, как цветы распускаются, а деревья набирают силу!..

– А на чём повезёте?

Маня растерялась.

Тачка была полна. Несколько неуместившихся горшочков боком пристроены поверх остальных.

– Может, Петровича попросить? – сообразила Аделаида и посмотрела на профессора.

Он поднял вверх палец:

– Сейчас организуем!

Обратно в заповедник Маня отправилась на «жигуленке-каблуке». Она сидела, почти уткнувшись носом в лобовое стекло, водитель Петрович в засаленной бейсболке и почему-то телогрейке, хотя было совсем тепло, курил одну папиросу от другой, всякий раз спрашивая у Мани позволения.

Маня неизменно разрешала.

В багажнике ехала рассада, и мысль о ней Маню радовала.

Возле первого поста Петрович и дядя Николай, вызванный по телефону, перегрузили рассаду в прицеп, и Маня покатила дальше, чувствуя себя полностью и окончательно деревенским жителем.

– Лёля! – закричала она с крыльца и затопала ногами, отряхивая с кроссовок чёрную жирную землю. – Лёлик, выходи, смотри, что мы привезли!

– На терраску ставить или куда? – спросил дядя Николай.

– Да, да. – Маня стащила кроссовки и вбежала в дом. Волька кинулся ей навстречу и запрыгал, как бочка.

– Здорово, здорово, смиренный аббат, получше меня ты живёшь, говорят! – Маня подхватила пса под передние лапы и потрясла – такой у них был ритуал. – Лёля! Ты где?!

Подруга не отзывалась, и Маня решила, что она отправилась в сельпо или на ферму в Дорино.

Вдвоём с дядей Николаем они перетаскали горшочки, Маня выдала купюру.

Дядя Николай купюру принял и спрятал в карман.

– Ты мне в другой раз, дочка, деньгу не суй, а купи лучше водочки, – попросил он, конфузясь. – И хлебца с колбаской. У нас в сельпо незнамо какой торгуют и дорого берут! А ты в городе бываешь!

Маня выругала себя, что сама не сообразила такой простой штуки и пообещала непременно привезти «хлебца и водочки».

«Нива» зафырчала, загремела прицепом и уехала. Маня походила по террасе туда-сюда вдоль длинных рядов своих сокровищ. Потом разыскала в сарае лопату и грабли, обулась в резиновые боты и принялась вскапывать клумбу перед домом.

– Видела бы меня сейчас Анна Иосифовна, – пыхтя, сказала она Вольке, – вот бы мне влетело! Считается, что я роман пишу. И ещё считается, что скоро допишу! Прикинь?…

Волька посмотрел укоризненно, влез в клумбу и принялся рыть ямку. Земля летела в разные стороны. Маня сначала веселилась, а потом пса прогнала.

Лёля всё не возвращалась.

Маня дошла до конца, разровняла землю граблями, распрямила уставшую спину и посмотрела по сторонам.

И вдруг сообразила, что день почти прошёл, дымчатое вечернее солнце висит уже низко, между берёзами.

Маня забеспокоилась, обошла дом и посмотрела: велосипед был на месте.

Выходит, Лёля пешком ушла?… И куда? И когда?