Роковой подарок

– Вы не знаете, где он может быть? – таким вопросом Маня закончила своё вранье.

– Н-да… – промолвил профессор.

– Что?

– Да на самом деле он может быть где угодно! В общежитии, например. У него диплом на носу, и по-моему, там конь не валялся! Распечатку он мне так и не принёс для отзыва.

– Он двоечник?

– Отличник, – сказал профессор очень серьёзно. – Светлая голова. И голова эта, понимаете ли, всё время занята невесть чем.

– Что это значит? – не поняла Маня.

– Он совершенно ничего не делает, решительно! То есть вообще! Все пять лет! Он единственный на курсе, кто ни одной сессии не сдал без переэкзаменовок! Ему ставят двойки, он приходит пересдавать и пересдаёт на пять, где это видано! А всё потому, что под угрозой исключения удосуживается перелистать учебник! Листать его в учебном году Паше в голову не приходит. Он занят своими мыслями.

– Может, он гений? – предположила Маня. – Будущий академик Вавилов?

– Вполне возможно, но это не означает, что не нужно защищать диплом.

– А что он может натворить? Вы спросили, что он натворил?

– Я спросил не в том смысле, что он мог украсть у прохожего золотые часы! Но он склонен… попадать в истории. Вот, например, с работой на ваших друзей.

– А что такое?

– Занятия он прогуливает, а потом говорит, что всё время занят на работе. И с работы его не отпускают, ну так он утверждает. Я, понимаете ли, даже собирался этим его нанимателям звонить, чтоб они давали ребёнку возможность учиться! А он с ранней весны до поздней осени как негр на плантации! И так уже третий или четвёртый год подряд.

– Должно быть, платят хорошо. Какие сейчас стипендии!..

– Как бы ни платили, только кончится тем, что он завалит диплом и не будет никакой аспирантуры.

– Он собирается в аспирантуру?

– Я, – объявил профессор Шапиро сердито, – я собираюсь в аспирантуру! То есть я должен туда засунуть Павла. Хочет он, не хочет, дело десятое. Если он сейчас упустит шанс, у него жизнь пропадёт. А он – талант.

– Да, – пробормотала Маня. – Жизнь пропадёт, это точно. У вас есть его телефон?

– Конечно. Запишите? Или я могу контакт прислать, если вы дадите мне ваш номер.

Маня продиктовала, профессор потыкал загорелыми пальцами в свой аппарат:

– Это я сейчас вам звоню, – объявил он, когда у Мани в кармане запиликал телефон.

– А с кем он дружит, этот ваш талант?

– Со всеми и ни с кем особенно, насколько я понимаю.

– А девушка у него есть?

Профессор Шапиро внимательно посмотрел на писательницу.

– Сдаётся мне, вы не просто так явились! Дело совсем не в том, что Паша на работу не пришёл. Так и есть?

Маня кивнула:

– Но я не могу рассказать, в чем дело. Правда! Я вам… потом расскажу, а сейчас не могу. Мне просто очень нужно его найти, вот очень нужно! И поговорить. Где он может быть, если не в общежитии? У девушки может?

– Была какая-то история, как раз года два или три назад. Что-то такое… отчаянно трагическое, как положено в восемнадцать. И с тех пор, насколько я знаю, никаких серьёзных романов у Паши не было. Он с девушками дружит, понимаете? Они поначалу тоже дружат, а потом оскорбляются и перестают дружить. В данный момент он дружит с Кариной Степанян, и она ещё пока не оскорбилась. Они втроём всегда – Карина, Паша и Андрей Приходько. Он тоже разгильдяй, но не талант, а балбес. Прислать телефоны?

Маня решительно покивала.

Профессор Шапиро был ей очень симпатичен.

– А родители у него где?

– В Нижнем Новгороде. Я видел их один раз в жизни на посвящении в студенты, давно. Вполне приличные люди.

– Паша мог к ним уехать?

– Перед дипломом? – ужаснулся профессор. – Что вы такое говорите!

Маня допила остывший чай и спросила про портреты алхимиков на стенах, и Шапиро принялся длинно, интересно рассказывать. Оказалось, что это не алхимики, а учёные.

Дослушав, Маня стала прощаться.

– Я вас провожу, – решил профессор и накинул брезентовую куртку.

– Спасибо, но я сначала зайду за рассадой! Мне обещали каких-то цветов, которые везде растут. У меня клумба перед домом совсем облезлая.

– В Москве? – уточнил профессор.

– Здесь, в заповеднике, – объяснила Маня. – Я здесь живу уже довольно давно. Пишу роман. Ну, то есть делаю вид, что пишу.

– Не представляю себе вашей работы. – Он открыл и придержал перед ней дверь. – Что самое противное? В вашей работе?

Маня засмеялась.

– Самое противное, когда сидишь и ни слова не можешь из себя выжать. Ни одного! И не видишь героев! Как будто только что здесь были и спрятались. И вот сидишь и ждёшь, когда появятся, без героев роман не напишешь!

Он подумал немного и заключил:

– Нет, не представляю.

– И ещё есть два противных вопроса, которые почему-то всегда задают! Как вы начали писать и где вы берёте сюжеты!

– Почему это противные вопросы?

Маня всплеснула руками:

– Потому что на них нет ответов, только глупые! Писать я начала лет в шесть, как все дети. Сюжеты я придумываю.

– Вполне понятные, логичные ответы.

– Да, но спрашивают не об этом! Спрашивают о… чудесах, и приходится время от времени выдумывать всякую чепуху, как на меня находит озарение и всякое такое… А у вас? Что самое противное?