Роковой подарок

– Она в школе работает. Учитель русского языка и литературы. У неё дочка Марфа, мы с ней тоже дружим. Она… не очень здорова, и никто не может вылечить.

– Вот беда, – посочувствовала Анна. – Не нужна ли помощь? У меня множество связей в медицинском мире.

– Спасибо, Анна Иосифовна, может быть, я и воспользуюсь. Её моя тётя лечила. Которая была… знаменитым экстрасенсом.

– Я помню, как же, – торопливо вставила Анна.

Она прекрасно знала, что в минувшем году тётя-экстрасенс погибла в собственной квартире и Маня нашла преступников.

Ужасное дело!..

– Марфе помогали занятия с тётей Эмилией, а сейчас её лечит какой-то кореец, большой специалист. Но пока непонятно, будут результаты или нет.

– Маня, зачем ты притворяешься? – Алекс ещё глотнул водки. Он почти не закусывал.

– Притворяюсь?

– Какое тебе дело до чужого ребёнка? Ты что, святая Тереза?

– Нет, но если я могу, стараюсь помочь.

– Тебе её жалко? Как Каштанку?…

Маня Поливанова, которая в начале вечера готова была разрыдаться, а лучше исчезнуть под шапкой-невидимкой, теперь сидела совершенно спокойная.

Что-то с ней произошло.

Анна заметила. Алекс ничего не замечал.

– А вот мне никого не жалко, – продолжал великий писатель, морщась, словно жевал лимон. – Я точно знаю, что человечество заслуживает того, что получает! Всего по полной программе – бедствий, несчастий, болезней! Ещё даже мало! Всадники Апокалипсиса ещё не показались! Ну, что хорошего может быть в жизни этой девчушки, как её?… Марфута?… Даже если ты её вылечишь! Она вырастет, выйдет замуж за урода, ну, а за кого ещё? Больше никого нету! И родит уродов. Зачем?…

– Она так хорошо рисует, – сказала Маня и улыбнулась. – Всё вкривь и вкось, но абсолютно узнаваемо. Мы с Лёликом всё время удивляемся! И память прекрасная. Она и по памяти может что угодно нарисовать.

– Если у девочки талант, – заметила Анна Иосифовна, – его нужно развивать. Может быть, определим её в художественную школу?

– Это бы отлично! – поддержала Маня с несколько преувеличенным энтузиазмом. – Только она маленькая ещё.

– Ну, не сейчас, со временем.

– Маня, ты должна наконец прозреть. Ты запуталась в своём прекраснодушии и благоглупостях!.. Признай уже, что мы проиграли. Культуры больше нет. Есть только физиологические потребности и поиск новой половой принадлежности! Вот об этом, может быть, и стоит написать!

– О новой половой принадлежности? – уточнила Маня.

– О физиологии, которая взяла верх над всем остальным!.. Только для кого? Кто это станет читать?

– Я бы не стала, – согласилась Маня.

– Ты не стала бы потому, что живёшь прошлым. Тебя до сих пор интересуют пошлости, которым больше нет места на Земле! Любовь, дети, родители – этого всего больше нет! Осталось подлинное – физиология, физиология и физиология! Удовлетворение естественных надобностей! Оно ограничено только искусственными законами, а нравственных ограничений больше не существует. Все совокупляются со всеми! На площадях и театральных подмостках! Если собака кусается, её кастрируют. Если человеческая особь проявляет интерес к противоположному полу, её тоже следует кастрировать! Всё очень просто, гораздо проще, чем мы думали раньше! Чехов безнадёжно устарел и сдан в архив навсегда.

– Мне кажется, вам нужно ещё выпить водки, Алекс, душа моя, – не моргнув глазом предложила Анна Иосифовна. – Маня, а где твоя трость? Помнишь, ты приходила в издательство с такой очаровательной тросточкой? Она бы сейчас тебе очень пригодилась.

– Зачем тебе трость, Маня? – тут же спросил Алекс. – Отбиваться от поклонников? Или ты собралась за грибами, да? Ты же в деревне живёшь, а там все ходят за грибами! И за дровами! Ты ходишь в лес за дровами, Маня? С тростью?…

И он засмеялся.

– Трость дома, Анна Иосифовна, – сказала Маня. – Алекс, по-моему, ты напился. Тебе нужно лечь.

– Манечка, если ты хочешь, я с удовольствием провожу тебя в постель! Устроим поминки по уходящему от нас миру иллюзий.

Возле стола непонятным образом материализовался водитель Гена, совершенно невозмутимый и доброжелательный.

– Маня, я попросила Гену довезти тебя до… как ты это называешь, я забыла?… А! До первого поста. – Анна Иосифовна передала Гене пакет, принесённый официантом. – Тебе упаковали горячее и пирожное. Надеюсь, пирожное вы положили отдельно от горячего?

Официант неистово закивал.

– Вот и прекрасно. Я провожу тебя до машины, Маня. С вашего разрешения, Алекс.

Она поднялась, Гена подставил Мане локоть.

– Анна Иосифовна, – забормотала Маня, – его нельзя в таком виде оставлять, он наделает дел!.. Я знаю, я несколько раз видела, как он напивается, и он в этом виде не слишком хорош…

– Маня, отправляйся к себе. – Анна Иосифовна была совершенно безмятежна. – Я прекрасно справлюсь.

– Но вы не учитываете…

– Я всё учитываю.

– Анна Иосифовна, – проскулила Маня, – вы должны его простить…

– В этом нет никаких сомнений. Я должна.

Гена распахнул перед Маней заднюю дверь лимузина. Маня полезла внутрь, чувствуя себя дезертиром и предателем и трусливо радуясь тому, что автомобиль сейчас увезёт её к Лёле и Вольке из этого страшного места.

От такого страшного Алекса…