Роковой портрет

Девятого апреля все изменилось. Дядя Ричард, герцог Глостер, находился тогда где-то на севере: он правил северными землями из своего замка в Мидлеме. После Рождества Эдуарда вместе с остроглазым братом его матери, Энтони, графом Риверсом, отправили обратно в замок Лудлоу. Мать, готовая на все, лишь бы ее семья воспитывала царственного наследника, пропихивала орду своих родственников и пыталась обеспечить им влиятельное положение. Остальные дети, включая десятилетнего Ричарда, остались с ней в Лондоне. Все случившееся потом он знал от матери с испуганными глазами и подвижными бровями, она быстро дышала и все время прижимала к себе детей. Затем, чтобы ей сподручнее было демонстрировать свою обеспокоенность, их уводили. Тогда она принималась поднимать брови и еще быстрее дышать, словно упиваясь своими самыми важными на свете чувствами.

Через два дня после смерти отца, когда только приступали к организации похорон, городские глашатаи провозгласили Эдуарда королем. Эдуардом V. В их детстве было так много похорон, что, собираясь в церковь, он привык надевать черное и слышать «De profundis clamavi ad te, Domine, Domine». Год назад умерла его старшая сестра Мария. За год до того — маленькая Анна, на которой его женил отец, наложив таким образом лапу на земли ее покойного отца. Но мать любила повторять — бывают события похуже смерти. Ему повезло, резко говорила она, что в отличие от нее и своих сестер он не помнит того страшного времени, когда его отца захватили войска Невила, а дядя Георг надеялся, женившись на дочери Невила, стать королем. Когда его отец бежал во Фландрию, ей пришлось с маленькими девочками прятаться в Вестминстере. Там она и родила Эдуарда. «Совсем одна», — трагическим голосом произносила она. Как будто окружавшие ее люди были не в счет.

Родственники-соперники, подобно шахматным фигурам, двигались теперь на Лондон. Снова вспыхнула застарелая ненависть между кланами его отца и матери: весь гнев Йорков пал на его мать, никчемную женщину с изумительным лицом и гибким, как у ивы, телом. Она нарушила их стратегический план женить Эдуарда на французской принцессе, тайно сочетавшись браком с королем и приведя к власти толпы своих родственников, сместив прежних вождей Англии.

Через две недели после смерти отца Риверс вооружил две тысячи человек и выступил с новым королем из Лудлоу. «Слава Богу, слава Богу, — говорила мать короля, пролив потоки слез после получения этого известия. — С Энтони он в безопасности». Он не был в безопасности. Неделю спустя дядя Ричард и его друг Генрих Стаффорд, герцог Бекингем, отбили Эдуарда и его свиту и взяли Риверса под стражу. Мать рыдала, ходила из угла в угол и заламывала руки. Он помнил, как пытался утешить ее, — наполовину от страха, наполовину от скуки клал свою маленькую руку на ее ладонь и робко, по-детски говорил: «Не плачь, мама, не плачь».

Он помнил ее красивые глаза, медленно, театрально опустившиеся на него и трагически сверкнувшие поверх вдовьего траура, помнил ее элегантные объятия. «Материнская любовь не знает никаких преград, — декламировала она. — Как же мне не тревожиться?» Маленький Ричард решил не говорить, что дядя Ричард лишь выполнял просьбу отца — побыть лорд-протектором, пока Эдуард еще ребенок, и вызволить его из-под влияния клана Вудвилов. Скажи он об этом, разразился бы скандал. А он хотел для себя мира.

Через четыре дня королевская свита в сопровождении герцогов добралась до Лондона. Мать не стала ждать: похороны уже прошли в Виндзоре. Весь город ждал нового короля. Четвертого мая лорд-мэр, олдермены и пятьсот граждан в бархате вышли встречать Эдуарда. В его честь в парке Хорнзби устроили банкет. Несколько дней он провел с дядей Ричардом во дворце Кросби, затем его поместили в королевские покои Тауэра.

Мальчик Ричард ничего этого не видел. Мать сгребла их в охапку, отвела в Вестминстер — однажды такая тактика уже сработала — и загородилась там от судьбы. «Какая трагедия, что мой ребенок попал в руки злодея интригана», — рыдала она. Маленький Ричард заметил, как при этих словах его старшая сестра Елизавета замерла. Он чуть не рассмеялся. Круглолицая жесткая Елизавета уже целую вечность была влюблена в старого сурового дядю Ричарда с длинным, словно топором высеченным лицом и занудством чиновника. Все ее время было посвящено мечтам, как жена дяди умрет и он возьмет в супруги ее.

Через несколько дней его позвали к матери. В руке она держала письмо. Глаза на серьезном лице светились тайной надеждой. «Мой дорогой, — сказала она, — тебе придется перебраться в королевские покои к Эдуарду». Изумление сына, судя но всему, ее обескуражило.

— Я получила вести от Эдуарда и Ричарда. — Она говорила непререкаемым гоном. — Эдуарду очень одиноко. И Ричард говорит, вам нужно давать воспитание. Вы должны быть вместе.

Он не мог напомнить ей ее же слова о дяде Ричарде, сказанные еще так недавно. Это бы только вывело ее из себя. Подавив дурные предчувствия и страх, он позволил провезти себя по городу. Ему было десять лет.