Роковой сон Спящей красавицы

Каждой великой актрисе суждено прожить две жизни: одна из них подлинная, а другая – вымышленная, рожденная в воспоминаниях поклонников, в их рассказах, пересудах, сплетнях – без них никуда.

Анна Макарова

Старый черно-белый снимок запечатлел великую балерину Марину Тимофеевну Самойлову в костюме Раймонды, партию которой она столь блистательно танцевала на сцене и Большого театра, и Кировского, и даже Гранд-опера. (Для этой танцовщицы советские партийные бонзы сделали исключение и в жестокие 1930-е годы приоткрыли железный занавес.) Самойлова представляла еще дореволюционную балетную школу, была любимой ученицей Агриппины Вагановой и, что самое важное, прекрасно знала Наталью Головину, которую упоминал в своих мемуарах Дандре в связи с перстнем.

И сейчас, рассматривая фотографию Самойловой, Арина еще раз поздравила себя, что напросилась в гости к тому, к кому надо, и тогда, когда надо. До этого визита она перешерстила длинный список своих «балетных» приятелей и приятельниц и остановила выбор на Андрее Торобове. Он доводился внуком великой Марине Самойловой, хотя по ее стопам не пошел. Историей балета Торобов интересовался, так сказать, адресно – он любил свою бабушку, но никаких завиральных историй не плел.

– Нет, про такой перстень Марина ничего не рассказывала, – честно ответил Торобов, когда Арина ему позвонила, но обещал заглянуть в бабушкин архив.

К слову сказать, ее архив, который едва помещался в трех огромных коробках, Андрей привел в идеальный порядок, так как к выходу готовилась книга, приуроченная к юбилею Самойловой.

– Да, балерины живут долго, – улыбнулся Андрей, подливая Арине армянский, прекрасной выдержки, коньяк. Они встретились у Торобова дома, в той самой огромной сталинке на Тверской, где еще недавно жила и сама Марина Тимофеевна. – Если мне не изменяет память, Кшесинская умерла в 99 лет, Лепешинская – в 92, Майя Михайловна – за год до своего девяностолетия. Но моя бабушка пережила всех. Вообрази, 102 года!

– Эпоха! – протянула Арина.

– Так вот, возвращаясь к нашей теме, – продолжил Торобов. – Когда ты мне поставила задачу, я сразу пересмотрел кучу фотографий и, похоже, кое-что нашел. Если честно, мне даже самому интересно стало. Короче, смотри. Есть два снимка: один сделан в ноябре 1927 года в Питере, другой зимой 39-го в Москве, оба – в сценических костюмах. И в обоих случаях к платью Марины приколота брошь довольно странной формы.

Арина впилась взглядом в старые фотографии и лишь молча кивала.

Андрей протянул ей лупу:

– Ну что? Похоже? Ты об этом спрашивала?

– Ой… Очень даже похоже, – после затянувшейся паузы наконец ответила она, на лице ее зажглась глупая блаженная улыбка.

Да, к лифу костюма Марины Самойловой была приколота вовсе не брошь, а массивный перстень. Скорее всего, именно это «бесценное сокровище» Анна Павлова, уезжая из России, передала талантливой молодой танцовщице Наталье Головиной, которой на тот момент было 19 и которой прочили большое будущее. Головина осталась в Петрограде, где продолжала выступать вплоть до зимы 1926 года. По свидетельству коллег, она скончалась от скоротечного воспаления легких, не оставив после себя ни писем, ни дневников, ни мемуаров. Досадно, но теперь можно обойтись и без них. Так как через год странная брошь в виде перстня появляется на костюме Марины Самойловой.

– Смотри, Арин, вот 40-й год, похожая фотка, но этой штуки у нее на платье уже нет, – подал голос Торобов. – Кстати, фото сделано после ареста Карнаухова. Жуткое время было, вообрази, муж – в тюрьме на Лубянке, приговорен к расстрелу, а Марине надо танцевать перед его же инквизиторами.

– Он был ее вторым мужем? – отозвалась Арина, но продолжала думать о своем. Теперь слова Анны Павловой о том, что перстень «надлежит хранить до срока», для нее стали более понятны, и в передаче талисмана от одной танцовщицы к другой просматривалась определенная закономерность… и преемственность.

Каждая из балерин владела талисманом не более 15 лет, эти годы приходились на пик их танцевальной карьеры. Кроме того, перстень надлежало «хранить вдали от посторонних глаз», то есть в тайне. А по истечении срока владелица кольца должна была передавать его другой, более молодой, но не менее талантливой балерине.

23. Давно ждем от вас новостей

Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя.

Как вы все серо живете, как много говорите ненужного…

А. Чехов. Вишневый сад (Раневская)