Роль любимой женщины

Катерина налила себе полный бокал и выпила его медленными глотками легко, с наслаждением. Полина тоже отпила от своего. На ее организм, измученный постоянным воздержанием и терзаниями, алкоголь действовал болезненно и остро. Сердце заколотилось, кровь застучала в виски, а жаркая, постоянная и настойчивая мысль вновь стала проситься наружу. Полина молчала, она искала слова. А Катя ела, вновь пила, ей звонили по телефону, который лежал рядом на столе. Полина почти собралась с духом, чтобы заговорить, как телефон опять позвонил: она увидела на дисплее номер Дмитрия. Чуть не схватила чужой аппарат механически.

— Да, — медленно ответила Катя. — Как раз собиралась позвонить. Я в Москве по делам. Сегодня? Сейчас? Ты серьезно? Не наш вроде день. Я бы по-другому оделась. Но о чем ты… Еду, конечно. Мчусь, дорогой.

Она быстро допила свой бокал, схватила из вазочки горсть орешков, сунула в сумку: «пожевать, чтобы не было запаха», — и действительно помчалась к выходу. Полина, как в дурном сне, смотрела в спину подруги, затем на дверь. В ее воспаленном мозгу загорелось пламя, трещали и корчились мысли, и лишь одна догадка — чудовищное открытие — гасила своим ядом даже огонь.

— Постой! — рванулась Полина.

Она схватила Катю за рукав шубы в прихожей.

— Скажи мне: зачем тебя позвал отец Дмитрий? Ты с ним спишь?

Катя повернулась. Она все поняла. Она смотрела уже не на бледное, а на смертельно белое лицо подруги. Панически расширенные глаза, скачущий подбородок, сбитое дыхание, как будто в сердце Полины попала пуля. Катя отодвинулась, оставив в руках Полины свою шубу. Какое-то время смотрела на нее пристально, яростно, презрительно и горько. А затем расхохоталась.

— Ах, мы две… Ах, наш общий отец Дмитрий. И кого еще он там у себя так здорово исповедует? Ты хороша, конечно. Святоша, мужененавистница, сухарь и доска стиральная. Как же тебя угораздило? И ты, конечно, думала, что это случилось только с тобой, с единственной на свете? Такая благость. Самый большой на свете праведник клюнул! Так я тебе открою на все глаза очень легко и просто. Он такой же отец, как я святая. Он — вчерашний уголовник, срок отмотал. За убийство, кстати. И любит только деньги. А больше денег, наверное, баб. Любых, которых захочет иметь. Нет, поправочка. Не только баб. Он любит детей. Так же как и баб. И кое-что было на том суде, после которого исчезли документы. Потому он на свободе. А что было, знаю только я. И я сейчас поеду к нему. И да. Буду с ним спать и смеяться над тобой. А потом ты будешь делать то, что он тебе прикажет. Поедешь к своему бывшему мужу шпионить. Значит, Дима тебя консультировал, как лишить его прав? А как интересно все совпало: Алексей перед твоим процессом начал собирать материал на наш фонд, рыться в наших делах. Его детектив запросто мог узнать, кто твой наставник и каким способом наставляет. Еще немного, и тебе мало бы не показалось. Неизвестно, у кого отобрали бы детей. И вдруг так кстати похищают его женщину. Ту, которую ты больше всех ненавидишь. И получается, что ему теперь не до разоблачений. А знаешь, что я скажу и повторю это сейчас Диме. Если следствие доберется до меня, я не собираюсь ничего скрывать. Сейчас поняла, что это уже не имеет смысла. Вы все спалили. Надо успеть урвать удовольствия наперед. Что завтра, я уже и не знаю. Ночь у меня впереди, подруга. Думай о том, чем я занимаюсь. Чем мы занимаемся. Тебе будет приятно.

Она схватила свою шубу из ослабевших рук Полины и выбежала из квартиры.

И попала Полина в ночь своей жизни. О таких муках она еще не знала. Наверное, до этой ночи таких мук никто еще не знал. Потому что этого нет ни в одной, самой страшной книге о возмездии за грехи.

Глава 6 По следу Алены

Слава Земцов ждал Сергея и Масленникова в своем кабинете. Он был необычайно собран и выглядел почти торжественно. Черный костюм с белой рубашкой. Масленников ответил на взгляд Сергея:

— Да. Вижу. Дело пошло.

Слава стоял у стола, когда они располагались напротив него на стульях.