Роль любимой женщины

Полина училась с Екатериной Истоминой на одном курсе в институте народного хозяйства. Катя, уверенная в себе и яркая, как-то взяла под опеку худую, бледную, замкнутую и застенчивую Полину. И приобрела в ее лице преданного и во всем согласного даже не друга, скорее подданного. Что Кате и требовалось. Полина принимала и Катин диктат во всем, и ее бесконечный практицизм, и ее обильный опыт с мужчинами. Они обе были из простых, малообеспеченных семей. А к жизни относились по-разному. Полина — с суровой покорностью, она не знала таких желаний, на которые ей бы не хватало самой скромной суммы. Не знала таких лишений, которые ей тяжело было бы переносить. Голод могла утолить куском хлеба с кипятком. От холода спасала любая одежда. У Кати было другое отношение. Она хотела все и в большом количестве. Она с первого курса искала свою тропу в бизнесе. Нишу, которую именно женщине удобнее всего занять. Кате нужны были и деньги, и власть над людьми. Так получилось, что не Полина с ее смирением и привитой в семье верой пришла к церковной активной деятельности, а именно Катерина. Имела ли деятельность отношение к вере — это было задачей не для Полины. Она бы и не сумела найти какой-то другой мотив. А у Катерины он был. Именно другой. Она вошла в круг церковных чиновников, туда, где делили деньги и как раз власть. Катя нашла свою нишу. И вскоре после института стала матушкой Екатериной. Затем учредителем благотворительного фонда. Заняла пьедестал божества для Полины и ей подобных. При этом осталась подругой, которая привлекала Полину к разным акциям, мероприятиям. И опять же: Полина ни за что бы не допустила мысли о том, какую важную роль сыграло в укреплении этой дружбы ее замужество. Брак с Алексеем, сыном финансового магната. Полина продолжала верить, что единственная подруга Катя послана ей богом. Тем временем пожертвования семьи Кривицких на дела и мероприятия фонда Екатерины все увеличивались. Катя и познакомила Полину с отцом Дмитрием, он входил в состав директоров нового, международного фонда. «Благость» была в большей степени его проектом. И за это знакомство Полина сейчас ноги готова была целовать подруге. А решимости не хватало даже на то, чтобы рассказать о связи.

Она подошла к небольшому бару. Там у нее стоят бутылки с водой: из разных источников, освященной, на все случаи жизни. А в уголке осталась бутылка коньяка. Осталась с тех давних пор, когда к ней мог прийти ночью Алексей. Он его пил перед выполнением супружеского долга. То ли просто привычка, то ли набирался духу. Полина взяла эту бутылку, два бокала и поставила на столик рядом с кофе и тостами. Катя уже звонила в дверь.

Она сбросила в прихожей свою длинную соболью шубу, вошла в комнату Полины и почти упала на жесткий диван.

— Замучилась сегодня. Но зато все успела. Тысячу дел сделала.

Екатерина сейчас была мало похожа на матушку Катерину. Властную, уверенную и жесткую особу, закованную в черно-белую броню костюма, который отделял ее от всего земного и грешного. Сейчас на Кате было короткое черное платье с декольте, на лице — яркий макияж, в ушах, на шее и на пальцах — крупные и дорогие украшения. Ее дела связаны с разными людьми. Это светские чиновники, бизнесмены. Им приятно общаться с обаятельной, модной и современной женщиной.

— Ты очень хорошо выглядишь, — сказала Полина. — Все нормально у вас?

— По-всякому, — ответила Катя. — Что я вижу: ты для меня коньяк в кои-то веки приготовила? Вот спасибо. Просто очень кстати. Продрогла, растеряла весь энтузиазм. Так что тебе рассказал отец Дмитрий?

Полина пересказала. Сказала и об идее ее встречи с Алексеем.

— Ну, может, и стоит. Нужно только заранее обсудить, о чем ты у него спросишь. Кстати, ты в курсе, что он прилетел в Москву?

— Нет. Еще вроде рано.

— Да, но ты, видимо, и главного не знаешь. Это пока закрыли от журналистов. Любовницу твоего мужа похитили. Мне сегодня по секрету рассказали в одном месте. Там были люди из МВД.

— Вот как, — непримиримо произнесла Полина. — Не удивлена. Понятно, что Алексей прервал свою поездку. Надо Дмитрию сказать.

— Да, скажу. Ты стала часто с ним встречаться. Он тебя исповедует, что ли?

— Мы просто обо всем говорим. Я ему очень верю. Советовалась по бракоразводному процессу, сейчас вот — по лишению прав Алексея на детей.

— Вот не пойму: а зачем ты так на него наезжаешь? Не потому ли он полез в мои дела? Да еще частного детектива нанял? Я уже не говорю о той глупости, которую ты устроила, заказав идиотскую брошюру в моей типографии. Мне Дмитрий рассказал, что ты выбрала картинку, на которой грешница похожа на Алену.

— Я так вижу грешницу, — твердо и сурово сказала Полина. — И хотела, чтобы дети научились их узнавать. И знать, как они расплачиваются.

— Как примитивно ты все себе представляешь, — вдруг зевнула Катя. — Я выпью, если не возражаешь.