roman_dich_pesni_s_temnoy_storony

Потом она, умиротворённая, сворачивается в клубочек на диване и перед тем как уснуть, размышляет. Её мольбы услышаны, и подтверждение тому она получила из первых уст, безо всяких посредников, она сама себе священник. И всё непременно сбудется... наверное. А если не сбудется? И очередная кра­мольная мысль приходит: «А если не сбудется, то её личный бог целиком в её власти. А возводить и ниспровергать богов людям не привыкать, как известно».

Идиллия усопших

Ещё закатное солнце прощально золотит верхушки кладбищенских кре­стов и памятников, а два неугомонных друга, Славка и Витёк, вылезают из своих могил и принимаются бегать взапуски по широким, чисто убранным до­рожкам их кладбища. Дети и дети, что с них возьмёшь!

Славка здесь всего несколько месяцев, его машина сбила; сперва очень тосковал по дому, бегал туда раза два даже, но умершему нет места среди жи­вущих: заходит в знакомую до боли квартиру, и ощущает, что не то всё здесь, чужое! Однажды маме показался, с той истерика случилась: «Сыночек, ты жи­вой, ты вернулся!» И так неудобно пацану стало, смутился уже не детским сво­им мироощущением мертвеца. Да, как ни крути, покойник, который если кому

8

и явится, то чаще всего призраком, и обычно в том виде, каким его запомнили близкие при жизни, а никак не в телесном. Тело-то его, искорёженное колёсами машины, лежит себе в могилке, и уже давно тронуто разложением.

Витьку гораздо веселее: они всей семьёй похоронены, уже лет пять. То­гда, Витька рассказывал, во время домашнего застолья, обмывали новый кара­бин, Витышным папой купленный, и произошла драка. Был там, среди пригла­шённых один, дядя Гриша, бывший отцов сослуживец. Уже в конце застолья, когда немногочисленные гости разошлись, свара началась между отцом и этим... дядей Гришей. Закончилась поножовщиной. Озверевший гость вначале истыкал ножом отца, потом подхватил покупку, которую они перед этим обмы­вали — новёхонький карабин «Тигр» и, обезумев, видно от алкоголя и крови, устроил пальбу по домочадцам уже истекающего кровью хозяина: Витьке, его маме и младшей сестрёнке.

Когда убийца семьи сидел под следствием, семья всем скопом путеше­ствовала положенные им сорок дней по миру, мама Витька, рассказывая Слав­ке об этом, шутила: «Ну, точно цыгане!», и заглянули они тогда в камеру к че­ловеку, лишившему их жизни: сплачивала их не только семейственность, но и общая укоризна убийце — жить бы всем да жить, а их...

Следователь как раз счёл убийцу особо опасным для общества и поме­стил в отдельную камеру; там и появилась как-то ночью убитая им семья, при­чём в том виде, в каком их смерть настигла, и стены тюрьмы огласились воп­лем душегуба. Когда дежурный по изолятору временного содержания заглянул к нему в камеру через глазок, заключённый истошно вопил, указывая куда-то пальцем, и был уже седым. Потом всё же комиссия психиатров признала его полностью вменяемым, и он получил своё пожизненное.

Ну да ладно, это всё уже в прошлом. А теперь у них всех, обитателей кладбища, только настоящее: привязанность к новым их жилищам, к могилкам да полусгнившим телам — земным оболочкам.

Уже стемнело, на небе луна показалась. Ребята сбегали в «татарскую»

часть кладбища, где мусульмане похоронены, поздоровались с тётей Гулынат,

9

та им по беляшу дала, у них сегодня какой-то праздник, и родственники усоп­ших натащили на могилы всякой еды, и отправились дальше гулять.

Вон, смотрят, а на могилке Пети-алкаша, когда-то повесившегося, по­явилось несколько рогатых силуэтов. Это черти пришли с ним ся: споро вытянули упирающегося самоубийцу из могилы, неведомо откуда появилась тележка с оглоблями, хомутом и дугой, Славка такие только в музее при жизни видел. Самоубийцу запрягли в неё, вся компания рогатых погрузи­лась, и тележка с шумом повезла пассажиров вначале по кладбищу, затем под­няла ввысь. Бесы усердно нахлёстывали несчастного хвостами, заставляя дви­гаться быстрее. Так они издеваются над ним каждую ночь, самоубийцы цели­ком в их власти.

А вот пара живых прытко идёт к запущенной могиле, стоящей особняком: там дед Сергей лежит. Видно, опять колдуны пожаловали, могилка-то безы­мянная, и для их определённых дел очень даже пригодна. Дед вылез из могилы, кряхтя, когда его «гости» уже начали своё действо: забормотали что-то, поло­жили на могилу пару раскуренных сигарет, покойник подхватил одну, затянул­ся с видимым удовольствием, поворчал — мол, слабоват табачок...

Ребята прибежали к своим могилам. Витькина мама ещё не избавилась от привычки живых людей беспокоиться за своих детей, потому они частенько, набегавшись по кладбищу, прибегают «отметиться», как Витькин папа шутит.