Роман межгорья

Лодыженко некоторое время глядел вслед Исенджану, но думал об этом удивительном распоряжении.

После нескольких месяцев тяжелого труда такой дикий приказ: перебросить Мациевского с людьми, машинами на Кампыр-раватскую плотину!

Лодыженко решил во что бы то ни стало связаться с Мухтаровым в главной конторе и добиться отмены этого приказа. Работая секретарем партийной организации строительства, он выполнял и обязанности так называемого техника для поручений. Очевидно, Преображенский хотел воспользоваться им как техником для поручений, прекрасно зная, что указания Лодыженко всегда выполняются как партийная директива.

Настойчивость начальника строительного отдела насторожила Лодыженко, поэтому он отказался выполнить поручение до беседы с Мухтаровым.

Но поговорить с ним было не так просто: единственный телефон, который связывал отдел с Намаджаном, находился в кабинете Преображенского. Параллельно с ним, на том же проводе, работал еще один телефон в канцелярии. Вот к нему и бросился Лодыженко.

Несколько раз Лодыженко пытался дозвониться в Намаджан, но неизменно наталкивался на Преображенского, который тоже добивался разговора с начальником строительства.

Лодыженко пришлось отказаться от разговора по телефону. Ему оставалось одно — добраться до Мациевского и посоветовать ему не выполнять этого распоряжения до получения личных указаний от Мухтарова.

На всех участках строительства было около полутора десятков коммунистов, и среди них добрая половина молодых членов партии и кандидатов. Но Лодыженко никогда не пренебрегал советами даже самого молодого из них. Всегда при случае интересовался их мнением.

На центральном участке строительства работал землекопом Ахмет Каримбаев. Уже в первые дни разворота строительных работ его приняли кандидатом в члены партии. По пути к Мациевскому Лодыженко решил заехать посоветоваться с Каримбаевым.

— Послушай, Каримбаев, что делать? Мухтаров прислал странный приказ. Преображенский приказал немедленно перебросить Мациевского с северного туннеля на Кампыр-раватскую долину.

— Ну?

— Во-первых, строительство плотины еще окончательно не утверждено. Возможно, будет еще иной, обходный вариант. А главное… срывается работа. Такая сложная новая машина для проходки туннеля, и перебрасывать ее через хребет… Преображенский даже позеленел, но приказал Мациевскому срочно перебросить всю группу!

Каримбаев задумался. Не впервые советуется с ним Лодыженко в такие ответственные минуты! Лодыженко откатил и высыпал землю из Ахметовой тачки, поставил рядом с ним уже пустую и ждал.

— Вот так штука… — громко рассуждал Каримбаев. — А имеем ли мы право?

— Дело не в праве… Наша парторганизация отвечает за строительство. Если Мухтаров отдал такое приказание…

— А ты читал его?

— Нет, не читал.

— Тогда прочти. Посоветуйся с Мациевским, а может быть, тебе еще удастся связаться ночью с Мухтаровым и выяснить у него. Мне кажется, такой приказ выполнять нельзя.

Но Лодыженко не посчастливилось прочитать этот злополучный приказ Мухтарова. Он вернулся в строительную контору, но Преображенского там не застал; опять взялся за телефон, звонил до поздней ночи, но так и не связался с Мухтаровым.

VIII

Отправившись ночью из конторы строительства, Семен Лодыженко только на следующий день утром добрался на северный участок главного туннеля. Он почти не спал в эту короткую летнюю ночь.

Среди неимоверного шума, в гуле клокочущего восточного говора и позвякивания рабочего инструмента едва можно было разобрать отдельные громкие слова инженера Мациевского. Это не была ругань. Мациевский дорожил каждым словом, направляя и организуя эту, казалось бы, стихию труда. Инженер появлялся то среди возбужденных рабочих, собравшихся около машины, то бежал к людям, столпившимся у входа в туннель. К нему на ходу обращались с вопросами рабочие, техники в белых форменных фуражках. Ни одного человека не отпускал он без своего лаконичного слова, приказа, совета.

Этот напряженный стремительный ритм работы передавался инженерам, техникам, десятникам и всему полуторатысячному отряду рабочих. Все вокруг кипело и гудело, как потревоженный рой шмелей. Каждый выполнял какую-то долю ошеломившего всех приказа.

— О, наконец, товарищ Лодыженко! Какому идиоту пришла в голову такая мысль? Кто это надоумил Мухтарова?

— Вы уже получили приказ? — спросил Лодыженко.

— Еще вчера. Его прислал Преображенский верховым. Всю ночь барахолимся, тьфу! Коржиков! Сейчас же отправляйтесь на плотину и готовьте трассу, а Мусанбекова поставьте на бараки… Эх, черт! Не по моему духу такие… начальники, товарищ Лодыженко.

Было ясно, что Лодыженко опоздал. По тому, как секретарь парторганизации добивался разговора по телефону, Преображенский понял, что тот будет категорически возражать против выполнения приказа, и поторопился передать его Мациевскому.

Но почему начальник строительного отдела так заинтересован в выполнении этого приказа? Впервые у Лодыженко зародился этот вопрос только здесь, после нескольких нервных замечаний Мациевского.

— Что написано в приказе Мухтарова? — спросил Лодыженко Мациевского.