Роман о Лондоне

В белом халате он выглядел огромным.

Репнин безропотно ожидал своей очереди.

В приемной все пропахло дезинфекцией. Даже стены. На стенах — рекламы страховых обществ, аптек, больниц. Прошло добрых полчаса, пока Крылов его заметил. Стал извиняться. Видно было, что он устал и подавлен. В белом халате он казался огромным. А Репнин и позабыл, какой он высокий.

Прежде чем отправиться с ним в соседнюю больницу, Крылов повел Репнина по коридору в свою квартиру. Хочет, говорит, показать ему детей. По телефону вызвал со второго этажа и жену. Она, мол, тоже рада увидеть Репнина, отпуск которого в Корнуолле так хорошо начался и так скверно кончился. Хочет возобновить их знакомство, познакомиться с Надей. Посидеть как-нибудь вместе за чашкой чая.

Крылов провел Репнина в «салон», предложил вино. Пошел за детьми. На кресло, предложенное Репнину, неожиданно, стоило хозяину отвернуться, прыгнул откормленный рыжий кот.

Через две-три минуты со второго этажа слетела, словно артистка, вытолкнутая на сцену в каком-нибудь провинциальном английском театре, госпожа Крылова. «Здравствуйте!» — говорит по-русски и краснеет до ушей. Протягивает руку, стоя на одной ноге. Щебечет.

Она так рада его видеть. Это несчастье с ногой помешало их приятному знакомству в Корнуолле, которое так славно завязалось. Она мечтала показать ему все побережье, а особенно мечтала с ним вдвоем посетить дворец короля Артура — место грешной любви Тристана. Он не забыл, что она звала его поехать в Труро? Там прошло ее детство. Почему он отказался? Питер постоянно пропадает в больнице, даже во время летнего отпуска. Ее родители уезжали во Францию. А дети были у сестры. В родительском доме она жила совсем одна. Она не выносит одиночества. Им было бы так хорошо в Труро. Она слышала, он женат двадцать шесть лет? It’s hopeless![30] Почему не привез с собой Надю? Его жена, с которой ей так хочется познакомиться, не слишком любезно отвечает по телефону. Ей кажется, она холодновата.

При этих словах госпожа Крылова засмеялась.

Предложила Репнину сигарету, хотя он ей — еще в Корнуолле — столько раз объяснял, что не курит.

Репнину и в Корнуолле было с ней скучно. С первого же взгляда он тогда признал, что она хорошо сложена, но глупа. Особенно раздражало в ней то, что она так откровенно себя предлагает. В отеле «Крым» болтали, что на побережье, в море, на пикниках, на танцах, в баре госпожи Фои она вечно окружена целой толпой ухажеров — Беляев, Сорокин, двое поляков, несколько летчиков с соседнего аэродрома. Заслышав подобные разговоры, госпожа Крылова опровергла их громогласно. А тихонько добавляла, — живем, мол, один раз. Репнин еще в Корнуолле заметил, что госпожа Крылова на десять лет определенно, а то и на все двадцать моложе своего мужа. Хвалилась неоднократно, и перед ним тоже, на пляже, поглаживая свои изумительные бедра, что некогда была чемпионкой Ричмонда по фигурному катанию, и сердито добавляла, что снова могла бы ею стать, если б муж этому не препятствовал. Сейчас, в Лондоне, она выглядела еще моложе, чем в Корнуолле — и смотрела на Репнина своими темными глазами вызывающе, с улыбкой. Подала ему руку ласково, сердечно, будто они все еще на берегу океана, а не у нее в доме. Стоит перед ним, прямая, сильная, с распущенными черными волосами, которые падают на лицо, на лоб, так что из-под буйных прядей виднеется то один, то другой темный глаз. Волосы покрывают почти все лицо, большое и крепкое, коровье, и Репнин ощущает излучаемое ее телом тепло, когда она садится с ним рядом, задрав юбку выше колен.

Снова повторяет, что хочет познакомиться с Надей. У Крылова нет времени ходить в гости. Он разрывается между пациентами и больницей. Эти его пациенты платят, можно сказать, всего ничего, а приходят и приводят знакомых с любым пустяком. Иногда больных приносят среди ночи, прямо на крыльцо. Муж не умеет отказать. Русские — так ей кажется — вообще не умеют себя защитить. А летом все-таки было чудесно! Он не забыл? Если б не эта его пятка, она бы устроила прелестную прогулку. У госпожи Фои есть еще один дом, здесь на побережье, в городке Фоукстон. Они могли бы к ней съездить, с Надей. Для купанья холодно, но на яхте сейчас дивно. А она снова вынуждена изо дня в день глядеть в сотни раскрытых ртов, на тысячи гнилых зубов. Иногда по вечерам ей мерещится, будто Лондон — это огромная акула с человеческими зубами, которая открыла пасть и уставилась на нее. Почему его супруга мирится с этой его странной бородой? Если б он сбрил бороду — выглядел бы лет на десять моложе. Ее подруга по Корнуоллу, Marjory, спрашивала о нем. Что нового, мол, слышно о князе Николае? Any news about prince Nicholas?

Об англичанках можно сказать все, кроме того, что они болтливы, и болтливость госпожи Крыловой забавляет Репнина. Ему и в голову не приходит, что эта женщина болтает оттого, что в Корнуолле очень надеялась на их сближение, а теперь понимает, что шансы навсегда потеряны.