Роман с ключом (СИ)

      я никогда не давал Вам повода сомневаться ни в моей преданности Вам, ни в моей компетенции. Прежде чем Вы необдуманно решитесь обратиться к кому-то другому по столь щекотливому вопросу, подумайте хорошенько, прислушайтесь к тому, что я пишу ниже, и поверьте: любой другой доктор ответит Вам то же самое. Простите, что начинаю письмо с нотаций, но, хорошо зная Ваш характер, я посчитал уместным именно такое начало.

      Я тщательно обдумал Ваш вопрос и именно поэтому ответил не так быстро, как Вы, наверное, ждали. Я взвесил ситуацию, сделал несколько звонков коллегам и могу сказать, что ответ на Ваш вопрос однозначный: нет, и к тому же это просто опасно. Поверьте, я не в силах помочь Вам в этом деле.

      Три или четыре года назад я советовал Вам поместить Филипа в лечебницу, и Вы помните, что мне ответили. Вы, смею сказать, проявили недостаточную разумность и пошли на поводу у эмоций. Пожалуй, мне не стоило устраивать для Вас ту маленькую экскурсию в Шейкерстоун. Эффект от посещения оказался слишком сильным и пугающим. Если бы Вы тогда послушались меня, то сейчас у нас был бы шанс. Теперь уже слишком поздно. Поверьте, ни Вы, ни я, никакой консилиум докторов, ни даже Ваши деньги ничего не могут поменять.

      Боюсь, Вы склонны представлять, что вопросы, связанные с душевным здоровьем, лишены конкретики, их можно толковать так или иначе. Я соглашусь, что раздроблённая кость или отсутствующее зрение — вещи куда более конкретные, но психиатрия — это не пустая болтовня и не колдовство, это наука. Разные врачи могут иметь разные точки зрения на тот или иной случай, но есть некие основополагающие принципы, на которых сходятся все. Ради Вашего же блага, остановитесь на этом. Ваше собственное здоровье слишком слабо, чтобы Вы подвергали себя подобному перенапряжению.

      Если моё письмо оказалось Вам недостаточно убедительным, я могу приехать в Каверли в ближайшие дни и всё объяснить детально. К тому же некоторые моменты, касающиеся Филипа и состояния его здоровья, ни Вы, ни я не хотели бы доверять бумаге.

      Во всём остальном буду рад оказаться Вам полезен,

      доктор Р. Эшворт».

      Некоторые предложения Ред перечитал не дважды, не трижды, а по десятку раз, словно надеясь, что уклончивое и осторожное письмо доктора приобретёт более чёткий смысл.

      На момент написания письма Ардену было уже почти двадцать лет. Его фамилия нигде не упоминалась, но было глупо надеяться, что Колин и доктор Эшворт имели в виду какого-то другого Филипа.

      После всего, что он уже узнал о Каверли, о Колине, об Ардене, о сэре Найджеле, теперь на Реда обрушилось ещё и это: Арден, вполне возможно, был душевнобольным. Может, вот оно, объяснение, которого не хватало, чтобы связать воедино все странности? Пропавший кусок мозаики, благодаря которому становилось понятно: всё это время он пытался сложить совсем не ту картину. В картине не было никакого смысла. Она наполовину была порождена больным воображением Ардена.