Роман с ключом (СИ)

      Ещё в тот самый первый раз, когда Ред прокрался краем глаза взглянуть на Каверли, как на неприступный замок, где обитало чудовище, он почувствовал это. И потом, когда приехал повторно, уже под личиной ищущего кров начинающего писателя, ощущение ничуть не изменилось: Каверли словно застыл в другом времени, и его холодная тень нависала и над Лоули. Там не было бесшабашных юнцов, отрицающих старое — и столь же яростно новое, не играло «Радио Кэролайн», не закатывались шумные вечеринки, не сновали по улицам «мини», не наполняли пабы громко хохочущие люди в странной и яркой одежде. Здесь всё было так, словно ещё не закончились полуголодные послевоенные годы, словно страхи до сих пор не прошли и никто не смел радоваться. Иногда Ред думал, что ему в этой атмосфере было как-то по-особенному комфортно, это напоминало суровую простоту родительского дома и его же спокойствие, а приезды сэра Найджела на его хищном «ягуаре» казались вторжением грубости и тщеславия в стройную и совершенную в своём постоянстве жизнь.

      На столе перед Редом стояла чашка с кофе, но в горле застрял ком — со вчерашнего дня. Ред не мог ни пить, ни есть, он с трудом впихнул в себя половинку тоста перед тем, как поехать на почту, а сейчас, хотя его уже мутило от голода, он не мог заставить себя сделать второй глоток. Первый обжёг горечью. Как то, что Ред видел вчера.

      Вчера ему казалось, что он получил какие-то объяснения, что ему наконец-то стало всё ясно, но эта ясность, стоило дать себе время подумать, обрастала новыми вопросами.

      Ред словно ухватился за нить и следовал за ней день за днём; она вела его по поворотам лабиринта, но только теперь он понимал, что не знает, куда идёт и правильно ли выбрал направление. Он поднял нить на середине пути и мог с равной вероятностью как идти к выходу, так и приближаться к центру убийственного дворца, к логову Минотавра. Пока впереди не было никакого просвета.

      Ред не знал, кто протянул эту нить. Может быть, сам Арден — и теперь намеренно водил его по самым тёмным и извилистым коридорам, уводя прочь от правды, подбрасывая ложные ключи, отводя глаза намёками на книги и заманивания обещаниями… Чего? Реда устроили бы две вещи: правда и Филип Арден.

      Он — глупо было отрицать это — оказался увлечён Арденом не только в интеллектуальном смысле, он испытывал к нему желание, изводящее и смутное, и ещё безвыходное… Он не знал, что с этим делать. Он ведь тогда, неделю назад, только и сумел, что выбежать из комнаты. Он мог бы коснуться губ Ардена, тот бы не воспрепятствовал ничем, но он просто цепенел, терялся, задыхался от переполнявших его чувств и не решался выпустить их наружу. Не то что не решался — не знал как. Оставалось надеяться на то, что Арден знает.

      Ред так не опасался и не смущался даже самого первого своего раза с девушкой. В районе, где он рос, это считалось делом нехитрым и само собой разумеющимся. Все говорили, что там сам разберёшься, природа не подведёт, и были правы. Но в случае с Арденом природа молчала. Конечно, Ред теоретически знал, как это между мужчинами происходит, но не мог представить себя втянутым в это действо…

      Ему было стыдно, что такие вещи вообще приходили ему в голову. А от того, что Арден-то на самом деле наверняка и не думает о близости с ним, становилось стыдно вдвойне. И тем горче, больнее было увидеть то, что он увидел вчера.

      Найджел Торрингтон, как и обещал, приехал вечером пятнадцатого сентября. Грязь покрывала автомобиль так, что никто не смог бы разобрать, какого цвета он был.

      — Проклятый дождь! — выругался Торрингтон, выходя из машины и ныряя под раскрытый Бойлом зонт.

      Ред думал точно так же: проклятый дождь. И дело было не в том, что дни стали беспросветно-серыми, а по коридорам потекла промозглая сырость, а в том, что Арден перестал выходить из дома. В первый день он, накинув дождевик, ещё попытался пройтись, но вернулся через двадцать минут. Пока он сидел дома, Ред не мог попасть в его комнату. Проклятая погода! У него был ключ от всех дверей в этом чёртовом доме, а он не мог им воспользоваться.