Роман с Луной

Тем более у нас Маргарита с некоторых пор приобщилась к православию, стала ходить в церковь, исповедоваться в грехе, что она Серафима ревнует ко всем женщинам без разбору, включая эстрадных певиц и телеведущих.

Отныне ей казалось, земля и небо слушали ее голос, вся вселенная расстилалась перед ней, поэтому Рита, не прибегая к посредникам, напрямую обращалась к ангелам и богам, я уж не говорю о покинувших нас близких.

В день поминовения предков Рита наливала вина и, глядя поверх наших с Фимой голов, ввысь устремляла яркие сумасбродные речи, умышленно форсируя звук, чтобы слышно было на дальнее расстояние:

– Дорогие наши небесные жители! Мы вас очень любим и ясно помним. Мы любим вас даже больше и чище, чем любили вас, когда вы были с нами на земле. Я вас прошу об одном: даже если там, где вы находитесь, совсем-совсем ничего нет, когда я приду, вы все-таки найдите способ встретить меня и дать понять, что вы тоже любите меня и помните.

Забудем о наших летах, забудем о наших обязанностях, достигнем беспредельного и будем пребывать в нем без конца. Ведь у нас есть вечный повод для радости – это наше дыхание, сердцебиение, мочеиспускание!.. А если мы нуждаемся в крове и хлебе насущном, лучше рассматривать это не как катастрофу, а как заминку в делах и некоторое невезение, которое скоро пройдет. Нас осенит, окрылит, и мы сумеем взобраться на гребень жизни!..

Вон Кеша купил уже в качестве противоядия от хронического безденежья мандалу на привлечение крупной прибыли и положил эту картоночку в свою сберкнижку. Ему там сказали, в эзотерическом магазине, что теперь можно спокойно сидеть сложа руки и ждать, когда деньги сами потекут к нему в несколько ручьев.

«Что нам печалиться, черт возьми, – я подумала, – если мы в любом случае пребываем в состоянии безмятежных скитаний?» – и свернула в забегаловку, надеясь выпить чашку кофе.

Там играла африканская музыка на фоне гималайских чаш, все жевали чудесные лепешки с кунжутными семечками и маком, вино красное алжирское лилось рекой, посредине стоял чан с маслянистыми финиками. Оказывается, наш приятель, композитор Саня Артамонов, праздновал выход своего нового диска «нью-эйдж».

Мы давно не виделись, обнялись, сели с ним за столик, я ему сразу выложила свои надежды и печали, а он – располневший, улыбчивый, ангел доброты:

– Зря ты ему, – говорит, – безо всякой расписки сценарий отдала. Теперь его за яйца не ухватишь. Надо было сказать: минуточку-минуточку! Нет, все-таки давайте заключим договор! Как это «какой договор»?! Есть у вас бланки специальные, в Голливуде?.. С печатью?.. За подписью директора?..

И Саня повел нескончаемый рассказ, как он отслеживает свои сочинения и откуда ему потихоньку «капает». Ведь от каждого исполнения, будь то на эстраде, или на радио, или когда случайно проскочит мотивчик в сериале, – композитору причитается!

– Стравинский сочинял «Петрушку», – Артамонов разорвал лепешку и стал набивать рот финиками, – слышит – на улице шарманщик наигрывает какую-то мелодию. И она так легко, как бабочка, впорхнула в его балет. А это оказался модный авторский шлягер. С тех пор ВСЯКИЙ РАЗ, когда исполняют Стравинского, потомкам этого давно позабытого композитора – отчисляется! Они себе виллы построили!.. Вы с Кешей обязаны живо и горячо интересоваться авторским правом, – дудел Саня в свою дуду, выплевывая косточки. – А то ты с Каштанкой напомнила мне жену руководителя уральского хора. Им не хватало репертуара, и эта женщина по просьбе мужа сочинила песню «Ой, мороз, мороз!..» Потом ее упросили, чтобы песня считалась народной. Она, дуреха, согласилась. И теперь даже я не помню ее фамилию. А так бы – за каждое исполнение! Она бы уже была миллиардером!.. Но все равно, – он вздохнул, – можно только мечтать, чтобы твоя вещь стала народной. Денег не принесет, зато какой почет!.. Марусь, – крикнул мне вслед Артамонов, – ты порекомендуй там у вас, в Голливуде, пускай они меня композитором возьмут на «Каштанку»!..

Домой я вернулась на бровях, наелась до отвала фиников и лепешек. Все меня окружили, спрашивают:

– Ну как?

– Отдала, они будут читать в Голливуде. Вольдемар обещал прислать договор по факсу.

– По какому факсу?! – удивился Кеша. – У нас нет никакого факса.

– Понимаешь, Марусенька, – сказал мальчик, – чтобы тебе пришел факс, этот факс надо иметь.

О, мой ребенок с детства обладал чудесным пониманием непостижимых связей. Еще незабвенный учитель биологии в нашей дворовой, 1597-й, преподал ему урок причины и следствия, наглядно показав, что курение вредно для здоровья. Он взял с подоконника два горшка с геранью, один полил табачным раствором, а другой – обыкновенной водой. Обкуренная герань скукожилась и увяла, а та, что не знала никотина, – расцвела. Вот было торжество идеи!

Зато Кеша, всегда готовый безупречно следовать потоку жизни, встал с дивана, оделся, засобирался:

– Пошли факс покупать!..

Хотя обычно его бросало в дрожь при мысли о таких дорогостоящих разудалых покупках.

– Ну что? – окликнул он мальчика. – Объединим наши интендантские склады?