Читаем Романтики, реформаторы, реакционеры. Русская консервативная мысль и политика в царствование Александра I полностью

Ранние консерваторы стали основателями различных, порой противоречащих друг другу форм консерватизма, полностью развившихся к концу существования Российской империи. Реформаторы-государственники – такие как С. Ю. Витте и П. А. Столыпин – продолжали традицию просвещенного абсолютизма, сохраняя внешние атрибуты идеологии консервативного национализма. Реакционные государственные деятели – например Победоносцев – считали, что государство должно предотвращать изменения общественного устройства, а не содействовать им[546]. И наконец, одна из ветвей консерватизма, представленная славянофилами и их последователями, брала начало в гражданском обществе и перенимала идеи Шишкова о славянской традиции, Глинки – о социальной гармонии в Древней Руси и Стурдзы – о моральном превосходстве православия[547].

Таким образом, консерваторы Александровской эпохи, как мы видели, не до конца следовали основным принципам петровского наследия. Более того, фундаментальные противоречия внутри консервативного движения между защитниками своих законных послереволюционных интересов и сторонниками сохранения дореволюционных культурных традиций не были разрешены ни революцией Ленина – Сталина, ни перестройкой Горбачева – Ельцина. Разрушение имперских режимов с сопутствующими переворотами чудовищного масштаба, казалось, только углубляли расхождение между борцами за новый режим и поборниками старых добродетелей. С одной стороны, представителям советской и постсоветской элиты, победившим в сталинской и горбачевской революциях, было трудно обосновать законность своей власти и привилегий их происхождением от старых традиций (хотя советская власть прославляла царей и военные победы императорской России, а постсоветская пыталась возродить символику имперского прошлого, переименовывая города и улицы, меняя государственный герб и флаг, восстанавливая церкви и т. д.). Стремление элиты утвердить свой статус, увязывая его как с далеким прошлым, так и с современным прогрессом (будь то социалистическим или капиталистическим), напоминает попытки консерваторов дореволюционного режима выступать одновременно в качестве реформаторов и наследников допетровской традиции. С другой стороны, А. И. Солженицын, представитель культурного традиционализма в романтическом националистически-славянофильском духе и, возможно, самый выдающийся современный консервативный мыслитель и моралист, безжалостно преследовался советским режимом; будучи врагом коммунистического строя, он не нашел общего языка и с руководством посткоммунистической Российской Федерации во главе с Ельциным[548]. До тех пор, пока крутые исторические перевороты вроде осуществленных Петром I и Лениным – Сталиным будут доминировать в сознании русских людей, вызванные ими противоречия и напряжение будут, по всей вероятности, оставаться в центре русской консервативной мысли и политики.

Источники

А) Архивы

АВПРИ – Архив внешней политики Российской империи, Москва:

Фонд 133. Канцелярия министра иностранных дел России

ОАД РНБ – Отдел архивных документов Российской Национальной библиотеки, Санкт-Петербург:

Фонд 143. Г. И. Вилламов

Фонд 656. Д. П. Рунич

Фонд 862. А. С. Шишков

РГАВМФ – Российский государственный архив Военно-морского флота, Санкт-Петербург:

Фонд 166. Департамент морского министра, по части Адмиралтейского департамента

Фонд 406.

РГАДА – Российский государственный архив древних актов, Москва:

Фонд 3. Дела, относящиеся до внутренней и внешней политики России

РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив, Москва:

Фонд 474. Собрание Военно-исторического архива

РГИА – Российский государственный исторический архив, Санкт-Петербург:

Фонд 732. Главное правление училищ

Фонд 733. Департамент народного просвещения

Фонд 734. Ученый комитет

Фонд 777. Петроградский комитет по делам печати (Петербургский цензурный комитет)

Фонд 1163. Комитет охранения общей безопасности

Фонд 1673. А. С. Шишков

РО ИРЛИ – Рукописный отдел Института русской литературы Российской академии наук, Санкт-Петербург:

Фонд 154. Архив И. Н. Лобойко

Фонд 263. Архив Д. П. Рунича

Фонд 265. Архив журнала «Русская старина»

Фонд 288. Архив А. С. Стурдзы

Фонд 322. Архив Д. И. Хвостова

Фонд 358. Архив кн. М. И. Кутузова-Смоленского

Фонд 636. Архив А. С. Шишкова

Картотека Б. Л. Модзалевского

СПбФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук, Санкт-Петербург:

Фонд 100. Дубровин Николай Федорович (документы в этом собрании являются, как правило, не оригиналами, а копиями)

Частная коллекция д-ра Франсиса Лея – Частная коллекция д-ра Франсиса Лея. Archives de la Ville de Geneve, Switzerland.

UBB – Universitatsbibliothek Basel:

Handschriftlicher Nachla|3 Schwarz, Abt. X, letters from Roksandra Sturdza to Johann-Heinrich Jung-Stilling.

Б) Прочее

Аксаков 1955–1956 – Аксаков С. Т. Собрание сочинений: в 4 т. / Под ред. С. Машинского. М.: Художественная литература, 1955–1956.

Александр Семенович Шишков 1889 – Александр Семенович Шишков, 1824 г. // Русская старина. Т. 62. 1889. Май. С. 466–467.

Перейти на страницу:

Все книги серии Современная западная русистика / Contemporary Western Rusistika

Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст
Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

В этой книге исследователи из США, Франции, Германии и Великобритании рассматривают ГУЛАГ как особый исторический и культурный феномен. Советская лагерная система предстает в большом разнообразии ее конкретных проявлений и сопоставляется с подобными системами разных стран и эпох – от Индии и Африки в XIX столетии до Германии и Северной Кореи в XX веке. Читатели смогут ознакомиться с историями заключенных и охранников, узнают, как была организована система распределения продовольствия, окунутся в визуальную историю лагерей и убедятся в том, что ГУЛАГ имеет не только глубокие исторические истоки и множественные типологические параллели, но и долгосрочные последствия. Помещая советскую лагерную систему в широкий исторический, географический и культурный контекст, авторы этой книги представляют русскому читателю новый, сторонний взгляд на множество социальных, юридических, нравственных и иных явлений советской жизни, тем самым открывая новые горизонты для осмысления истории XX века.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Коллектив авторов , Сборник статей

Альтернативные науки и научные теории / Зарубежная публицистика / Документальное
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века
Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века

Технологическое отставание России ко второй половине XIX века стало очевидным: максимально наглядно это было продемонстрировано ходом и итогами Крымской войны. В поисках вариантов быстрой модернизации оружейной промышленности – и армии в целом – власти империи обратились ко многим производителям современных образцов пехотного оружия, но ключевую роль в обновлении российской военной сферы сыграло сотрудничество с американскими производителями. Книга Джозефа Брэдли повествует о трудных, не всегда успешных, но в конечном счете продуктивных взаимоотношениях американских и российских оружейников и исторической роли, которую сыграло это партнерство.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джозеф Брэдли

Публицистика / Документальное

Похожие книги

Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное
Призвание варягов
Призвание варягов

Лидия Грот – кандидат исторических наук. Окончила восточный факультет ЛГУ, с 1981 года работала научным сотрудником Института Востоковедения АН СССР. С начала 90-х годов проживает в Швеции. Лидия Павловна широко известна своими трудами по начальному периоду истории Руси. В ее работах есть то, чего столь часто не хватает современным историкам: прекрасный стиль, интересные мысли и остроумные выводы. Активный критик норманнской теории происхождения русской государственности. Последние ее публикации серьёзно подрывают норманнистские позиции и научный авторитет многих статусных лиц в официальной среде, что приводит к ожесточенной дискуссии вокруг сделанных ею выводов и яростным, отнюдь не академическим нападкам на историка-патриота.Книга также издавалась под названием «Призвание варягов. Норманны, которых не было».

Лидия Грот , Лидия Павловна Грот

Публицистика / История / Образование и наука
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика