Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Лионель был облачен в самые красивые и богатые доспехи. На богослужение в канун Пятидесятницы он явился в чудесных узорчатых шелках; а после службы пиршественные столы были накрыты не в залах и покоях, мало поместительных для столь многолюдного собрания, а в череде шатров, раскинутых по указу короля вдоль реки Темзы. Столы протянулись на половину лье в длину. После пиршества, где было в изобилии отборное мясо, вино и ячменное пиво, гости вышли сразиться, кто на одной стороне, кто на другой. Четыре прославленных рыцаря Круглого Стола подались в Вареннский лес. Это были мессир Гавейн, мессир Ивейн Уэльский, Ланселот и мессир Галескен – герцог Кларенс[228], сын короля Траделинана Норгалльского, брат Додинеля Дикого, племянник короля Артура по матери и, стало быть, двоюродный брат мессира Гавейна. Он был невысок, тучноват, но пылок, дерзок и полон завидной отваги. Галеот же, будучи занят беседой с королем, когда уходили четверо наших рыцарей, не мог к ним присоединиться.

Вареннский лес, хотя и был недалек от Темзы, с давних пор слыл щедрым на лихие встречи; и четыре рыцаря, не взяв свои доспехи, не намерены были в него углубляться. Но приметив одно место, поросшее травой и дикими цветами, они уселись под большим дубом с густой и приятной для глаза листвой, каковы все они в конце месяца мая. Тут они принялись говорить обо всем, что толкуют про этот лес.

– Есть у меня задумка, – сказал мессир Гавейн, – проникнуть в самые его глубины и пробыть там несколько суток кряду, дабы увериться в истинности всего, что нам о нем наговорили. Но не хотелось бы мне разъезжать верхом накануне праздника, вроде нынешнего; и потому я думаю вернуться сюда завтра, в понедельник.

Мессир Ивейн, Кларенс и Ланселот условились поехать с ним и никого не посвящать в тайну их замысла.

Пока они беседовали, мимо проскакал рослый оруженосец, взмокший от пота, и на мгновение остановился, разглядывая их.

– Кто ты такой, братец? – спросил его мессир Гавейн.

Вместо ответа юноша живо развернул коня, пришпорил его и исчез.

– Этот юнец не иначе как спятил, – сказал мессир Гавейн. – Он несся сломя голову, будто боялся опоздать, а потом помчался обратно так же быстро, как и сюда.

Но вскоре они услышали громкий конский топот. Вместе с юнцом, виденным ими минуту назад, появился рыцарь богатырского роста, с алым львом на белом щите, в полных доспехах, на преогромном коне.

– Кто из вас Гавейн? – спросил великан.

– Это я; что вы от меня хотите?

– Скоро узнаете.

С этими словами он подъезжает к мессиру Гавейну и бьет его глефой что есть силы. И пока мессир Гавейн хватает за узду коня и на ощупь ищет рукоять меча, чтобы вынуть его из ножен, самого его приподнимают, берут поперек и кладут через седло с такой легкостью, будто незнакомец имеет дело с малым ребенком. Три спутника поднялись, чтобы его удержать; но конь вздыбился, сбил мессира Ивейна, прошел по нему всеми четырьмя копытами, и незнакомец ускакал, унося с собою мессира Гавейна. Трое друзей бросились по его следам со всем проворством, на какое были способны, но скоро им навстречу выехали двадцать рыцарей в полных доспехах. Ланселот хотел было на них напасть, даром что в одном сюрко и без меча, но мессир Ивейн его остановил:

– Куда вы? Разве в этом доблесть, чтобы выйти одному, пешему и без доспехов, против двадцати всадников во всеоружии? Лучше сделаем так: давайте вернемся в наши шатры, вооружимся тайком и вернемся, ничего не говоря ни королю, ни королеве о похищении мессира Гавейна; мы или вызволим его, или разделим его злую участь.

Совет был здравым, и ему последовали. Трое друзей вернулись к своим шатрам, сели на коней, выслали свои доспехи впереди себя и вновь добрались до леса. Они пустились по мощеной дороге, которая привела их к тройной развилке, где были различимы свежие следы лошадиных копыт.

– Любезные сеньоры, – сказал мессир Ивейн, – чтобы вернее найти похитителя, нам будет лучше разделиться. Я, пожалуй, поеду по левой дороге.

– Хорошо! – согласились остальные.

– А я по правой, – сказал герцог Кларенс[229].

Средняя же досталась Ланселоту. Мы далее последуем за каждым из них, начиная с герцога Кларенса.

LXXIV

Он до ночи ехал верхом. Луна уже начинала серебрить деревья, когда он услышал справа звучание рога. Узкая тропинка вела как будто бы в ту сторону; он свернул на нее и очутился на одной из лесных окраин. Перед ним простиралась прекрасная обширная равнина. Он доехал до незапертого барбакана[230]. Потом еще продвинулся вперед; слева и справа были широкие рвы, полные текучей воды. Перед большими воротами он трижды позвал; наконец, появился слуга и спросил, что ему угодно.

– Я странствующий рыцарь, – ответил он; – я хотел бы здесь заночевать.

– Милости просим, сир! Вы найдете здесь добрый кров и доброе пристанище.