Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

Когда же все они были за столом, рыцарь из телеги явился и, не говоря ни слова, попытался занять место среди прочих. Но тут каждый принялся отталкивать его как недостойного сидеть между честными людьми. Он прошел все ряды: всюду тот же отказ. Тогда он взял салфетку и пошел садиться с оруженосцами; но и там его приняли не лучше, и пришлось ему пойти вкушать пищу снаружи, у дверей.

Когда мессир Гавейн увидел его в таком небрежении, он встал, подошел прямо к нему и сел с ним заодно; ибо, в конце концов, это рыцарь, сказал он. О поступке мессира Гавейна одни отозвались лестно, другие дурно; король послал спросить у него, не боится ли он уронить честь Круглого Стола.

– Доложите монсеньору королю, что если для меня позор трапезничать с рыцарем из телеги, так то же будет со мною и потом, когда я сяду с Ланселотом.

Королева слушала, не подавая виду; но король ничего не уразумел из ответа своего племянника. Когда отобедали, рыцарь из телеги встал и сказал мессиру Гавейну:

– Сир, премного вам благодарен! я вижу теперь, что меня не обманывали, превознося вашу учтивость.

Он вернулся к себе домой, облачился в полные доспехи, сел на коня и направился со своим оруженосцем в королевскую конюшню: там он взял одного из лучших коней, уже оседланного, передал своего оруженосцу и вновь предстал перед Артуром.

– Сир король, – сказал он, – да хранит вас Бог! Если ваши рыцари бранят мессира Гавейна за то, что он со мною поел, я буду защищать его против лучшего из них. Я взял у вас одного из коней; когда представится случай, я взамен добуду вам других.

Затем, заметив мессира Гавейна, сказал мимоходом:

– Поминайте, монсеньор, как мы обедали вместе.

– Я этого не забуду, и вам нечего меня опасаться [300].

И вот все рыцари в великом удивлении и смятении, а пуще всех король. Сагремор пошел облачаться в доспехи, сел верхом и поскакал по следам рыцаря; и то же сделали Лукан-бутельер, Бедивер-коннетабль, Грифлет сын До и Кэй-сенешаль. Сагремор догнал телегу, когда она приближалась к Лесному броду, названному так за то, что он вел от побережья Камалота ко входу в лес.

Рыцарь остановился перед бродом; на другом берегу виднелись в ожидании его сорок рыцарей и несколько оруженосцев из его свиты. Увидев, что скачет Сагремор, он пришпорил коня в его сторону; удар был жесточайший. Сагремор поломал свою глефу и выпал из седла. Рыцарь из телеги поймал коня за поводья и увел к своим людям. Затем он сказал, вернувшись к Сагремору:

– Сир рыцарь, передайте королю, что у меня есть для него первая добыча, но не последняя.

– Как! Вы уже не хотите сражаться?

– Нет; ведь вы пеший, а я конный: силы не будут равны.

Сагремор вернулся, пунцовый от стыда и гнева. За ним явился Лукан-бутельер; за Луканом – Бедивер-коннетабль, потом Грифлет; всем им был оказан тот же прием, что и Сагремору, и они вернулись пешими, как он. Рыцарь телеги был уже недалеко от леса, когда Кэй доскакал до половины пути, призывая его вернуться. Тот не заставил повторять дважды: он развернулся к сенешалю, глефой ударил ему по низу щита и столкнул его в воду, откуда тот вылез изрядно промокший, вволю хлебнув воды. С переломанными членами он вернулся к королю, уже и без того донельзя огорченному.

– Видите, – сказал Гавейн, – в вашем доме водятся срамники и похуже, чем этот рыцарь.

Король еще не остыл от своей досады, когда увидел, что телега возвращается, ведомая все тем же карликом; но вместо рыцаря ее скамью занимала девица, которая подошла под самое окно.

– Король Артур, – сказала она, – меня уверяли, что все отверженные могут найти у вас помощь и покровительство; но вышло обратное: вы отвергли одного из лучших на свете рыцарей за то, что его возили в телеге. А чести и выгоды вам будет с этого – убыль шести ваших лучших коней, поскольку я не вижу, кто бы высадил меня отсюда.

– Сударыня, – спросил мессир Гавейн, – как вас высадить?

– С помощью рыцаря, который пожелает занять мое место.

Не отвечая, Гавейн запрыгнул в телегу, девица сошла, и несколько вооруженных рыцарей подоспели помочь своей даме сесть на отменного ездового коня. Прежде чем удалиться, она еще добавила при королеве:

– Король Артур, тебе не следовало так дурно принимать рыцаря телеги; более того, ты бы верно поступил, сам заняв его место, ибо он туда взошел единственно из любви к Ланселоту, а тот сел в нее лишь для того, чтобы вернуть тебе твою супругу, которую я вижу здесь. Знаешь ли ты, кто этот победитель рыцарей Круглого Стола? Это юнец то ли пятнадцати, то ли восемнадцати лет, посвященный в последнюю Пятидесятницу, кузен Ланселота: это брат Лионеля, который пустился на поиски Ланселота и понапрасну тратит силы, надеясь найти его.

CXI

Она завершала речь, когда рыцарь телеги появился вновь: оруженосцы ехали следом, ведя в поводу коней Сагремора и прочих. Он спешился, снял шлем и подошел преклонить колени перед королем.

– Сир, – сказал он, – я вам возвращаю ваших коней; но было бы позволительно ожидать от вас большей любезности.