Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Затем, что есть у меня охота наведаться на вашу верхнюю заставу. Выведите мне оседланного коня, – сказал он своим оруженосцам.

Коня привели; он уже садился верхом, когда девица снова окликнула его.

– Подождите меня, – сказала она, – я мигом вернусь.

Она ушла и тотчас появилась снова, неся глефу с толстым и коротким древком, с острым разящим железом; роскошный вымпел из белой парчи был прибит к ней пятью золотыми гвоздями.

– Сир, – сказала она, – носите этот вымпел от моего имени, и да пошлет вам Бог чести и радости! Если вы достойны того, для кого он был создан, вам незачем опасаться и десяти лучших рыцарей этого войска.

– Для кого же он был создан? – спросил Богор.

– Для Ланселота Озерного; но он предпочел тот, который носил прежде.

– Сударыня, я сохраню его ради любви к Ланселоту; вы не могли бы сделать мне дара драгоценнее, чем этот.

Он пришпорил коня, взобрался на холм и увидел более двух десятков глеф, прислоненных к сосне. «Вот, – подумал он, – хорошее подспорье для поединков». Когда его заметили из осадного стана, то пошли известить Галида, а тот не мешкая позвал своего племянника.

– Бери доспехи, племянничек, – сказал он, – и ступай ответь этому новому рыцарю на холме. Но не вздумай наносить ему смертельный удар: когда ты его одолеешь, веди его сюда; я намерен устроить над ним такую же расправу, какую они учинили моему сенешалю.

Когда племянник был уже близок к Богору, он сказал:

– Сдавайся, рыцарь, или умрешь.

– Боже ты мой, – ответил Богор, – не для того я сюда пришел, чтобы умирать или сдаваться. Берегитесь меня!

Они пустили в разбег своих могучих коней, затем обменялись крепкими ударами в щиты, расколов и разбив их на части. Щиту Богора досталось сильнее; но кольчуга уцелела, а глефа племянника сломалась. Рукою более мощной Богор пробил кольчугу и вонзил железное острие в сердце рыцаря; того пронизала тревога, предвестие скорой смерти. Завершив круг, Богор увидел, что стяг его стал багровым, а не белым, как прежде. Он спешился, привязал коня к сосновым ветвям, отложил вымпел и вернулся к рыцарю с мечом в руке. Видя, что тот недвижим, он сорвал с него шлем и велел сдаваться.

– Сир, – ответил тот слабым голосом, – для чего мне сдаваться?

– Чтобы спасти свою жизнь.

– Вы можете поторопить мою смерть, но не помешаете ей меня забрать.

– Боже меня упаси ее торопить! Я собирался помочь тебе сесть на коня, если ты согласен сдаться в плен девице из замка.

С этими словами он оторвал полу от тонкого полотна, надетого поверх кольчуги, перевязал тому рану, посадил его на коня и проводил глазами, пока он спускался с холма.

Когда побежденный предстал перед девицей, она возблагодарила Бога за отважного заступника, ниспосланного ей. С нового пленника сняли доспехи; но он умер на руках оруженосцев, пока они выпрастывали его из кольчуги. Ей было оттого и радостно, и немного грустно, ибо он приходился ей родней.

Но Галид извелся до крайности, видя, что его племянник не возвращается. Он потребовал свои доспехи и хотел уже выйти сам отомстить за него. Его людям стоило труда его удержать: но все же он согласился выслать наверх десять своих лучших рыцарей.

– Стойте у подножия холма, – сказал он, – и выходите один за другим. Если первый будет побежден, второй займет его место, пока, наконец, рыцарю из замка не придется просить пощады. Но воздержитесь нападать все разом, чтобы вас не стыдили потом.

Рыцари последовали приказу; каждый своим чередом был выбит из седла и вынужден просить пощады. Когда первый услышал, что надобно идти в плен к девице, он сказал, что скорее примет смерть от руки рыцаря, своего победителя; по меньшей мере, смерть эта не будет позорной.

– Что вы знаете об этом? – спросил Богор.

– Знаю, что со мною поступят не более милосердно, чем с сенешалем и его спутником, которых они вложили в камнемет и метнули с высоты стен к нашим шатрам.

– Возможно ли, чтобы с сенешалем так обошлись?

– Чистая правда, Богом клянусь!

– Это для меня весьма прискорбно; но, так или иначе, вы должны сдаться девице или принять смерть от моей руки.

– Я пойду, сир; но если я умру, позор этот падет на вас.

– Я знаю, и хочу тебе сказать, что в недалеком времени твоя смерть будет отомщена. Назови мне свое имя, прежде чем уйти.

– Сир, меня зовут Петрон.

Едва Богор расправился с шестым из этих рыцарей, как появилась девица на роскошном ездовом коне, одетая в красивое парчовое платье и так плотно укутанная пеленой, что на лице ее виднелись одни глаза.

– Стойте, сир, – сказала она, – и не трогайте больше этого рыцаря.

– Почему же, сударыня?

– Я беру его под свою защиту.

– Честью клянусь, при такой заступнице ему уже нечего бояться, ежели только он обещает впредь никогда не воевать с владелицей этого замка.

– Я это обещаю и благодарен вам, сударыня; ваша помощь пришлась мне очень кстати.

Побежденный спустился с холма; девица села подле Богора в тени сосны, но лица не открыла. Сбивая одного за другим Галидовых бойцов, Богор отсылал их в замок, к их превеликой досаде. Когда дело дошло до десятого, он сказал ему: