Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Сир рыцарь, я с вами сочтусь в обмен на скромную услугу, она вам нисколько не будет стоить. Возвращайтесь к вашему сеньору и скажите ему, что я прибыл сюда единственно в надежде сразиться с ним. Я ниже ставлю отвагу, которой он кичится, когда вижу, как он возлагает собственный бой на десять своих человек. Не лучше ли ему будет выйти помериться со мною силой и попробовать меня одолеть? Вот что я вам наказываю передать ему.

– Передам непременно, – ответил рыцарь.

И он вернулся в стан: голова, руки и плечи окровавлены, шлем помят, щит усеян дырами, куда могла протиснуться рука. Он подошел к Галиду и сказал:

– Рыцарь с холма говорит вам, что он явился на верхнюю заставу единственно в надежде сразиться с вами, и он удивлен, что вы даже не пытались отомстить за дюжину рыцарей, убитых или побежденных им. А потому он вас находит куда менее отважным, чем его уверяли.

– Господи, прости! он прав, – ответил Галид, – я слишком долго ждал.

Он требует доспехи; его оруженосцы надевают ему через верх легкую кольчугу двойного плетения; голова его укрыта зеленым шлемом из прочной стали; на боку его добрый меч, светлый и разящий. Ему подводят его коня, лучшего из всех; безо всякой помощи он взлетает на стременах. И вот с поднятой глефой, со щитом у груди, он дал коню шпоры и поскакал на холм, никого с собою не взяв. По его прекрасным сияющим доспехам, по его рослому жеребцу Богор распознал, что не иначе как это Галид. Он ринулся на него стремглав, щит на шее, глефа на упоре. Первый свой удар Галид направил верно, и острие насквозь пронзило щит и вошло в кольчугу; не погнись его глефа, она бы ранила Богора глубоко, а возможно, и насмерть. Но Богор угодил ему в щит ниже умбона, прорвал кольчугу и достал до левого бока; острие глефы прочертило в спине ряд борозд. Поломав копья в одно время, они не затеяли новый разбег, но яростно бросились друг на друга, неистово лупя кулаками; глаза их, казалось, вылезут из орбит; затем, изнемогая, не в силах удержаться в седлах, они упали ничком в двух шагах друг от друга. Но Богор поднялся раньше и с мечом наголо пошел на Галида, уже готового встретить его. Первым ударом Галид вогнал в шлем нашего рыцаря меч на два пальца в глубину, а он отплатил ему той же монетой. Кровь струилась сквозь кольчужные петли, а день угасал, и нельзя было предугадать, кому достанется победа.

Наконец, Богор начал одолевать, но тут его прервала девица, которая присела посмотреть на них.

– Богор, – сказала она, – ради всего, чем вы обязаны вашей Озерной госпоже и вашему кузену Ланселоту, обещайте мне дар.

– Сударыня, вы меня так заклинаете, что можете требовать что угодно.

– Отдайте мне ваш меч.

– Он нужен мне более чем когда-либо; но что же, вот он.

– Хорошо! – ответила девица, – я вижу, у вас недурная порода.

Тут Галид воспрянул духом и возомнил, что он легко одолеет безоружного соперника. Он собрал все свои силы и ринулся на Богора, а тот усердно прикрывался щитом и дал ему время извести свой пыл на удары. Затем, улучив подобающий момент, он метнулся вперед и умбоном щита расплющил ему переносицу шлема, извергнув потоки крови из носа. Оглушенный таким ударом, Галид упал в полузабытьи и выронил меч. Богор им завладел, и когда, придя в себя, Галид поднялся и хотел взять его обратно, он его не нашел и в ужасе отступил на несколько шагов, загородясь хотя бы одним щитом от неотвратимых ударов. Богор не терял времени даром; он вконец изрубил щит несчастного Галида, усеял обломками все вокруг, рассек и побил его шлем, вогнал петли кольчуги в плоть его рук и плеч. Трижды он ставил его на колени и будто бы ждал, пока тот поднимется, чтобы повергнуть его снова. Наконец, верным ударом он разрубил железные нити его шлема, уперся коленом в грудь, опустил ему забрало и провозгласил, что снесет ему голову, если тот не запросит пощады.

– Пощады, пощады! Я сделаю все, что вам будет угодно.

– Стало быть, ты обещаешь отдать своей племяннице землю, отнятую у нее; всю свою жизнь ты будешь блюсти с нею мир; ты будешь оказывать ей содействие и помощь против тех, кто вздумает лишить ее владений.

– Обещаю все это.

– Сверх того, ты к ней пойдешь и от моего имени сдашься ей в плен. Скажи ей, что у меня есть причина упрекать ее; ибо я присылал ей сенешаля в плен, а не для казни, которой она предала его по жестокости своей. И тем она позволила целому свету винить меня в бесчестии. По мне, так лучше бы клинок меча пронзил мне оба бедра.

Галида с трудом усадили в седло, и он отправился в замок. Тем временем Богор вернулся к девице, которая изъяла у него меч.

– Благослови вас Бог! – сказал он. – Откуда вам знакомы Владычица Озера, Ланселот и я сам?

Тогда девица открыла покрывало; он узнал ту, которая некогда в городе Ганне привела его с братом Лионелем ко двору Клодаса[316].

– Ах, Сарейда! тем паче благослови вас Бог! – воскликнул он и кинулся к ней с распростертыми объятиями. – Но что привело вас сюда?

– Меня послала моя госпожа уведомить вас, чтобы вы были в воскресный полдень, через неделю, на краю Ревантского леса. Там вас ждет превосходное приключение.