Ромейское царство

Жизнь Фомы была исполнена опасных авантюр и постоянной борьбы, овеяна преданиями и легендами. Светловолосый, с круглым лицом и светло-серыми глазами, он прихрамывал на одну ногу, но был очень крепок телом и силен. Молодость его прошла довольно бурно: устроившись на службу к одному стратигу, он вступил в любовную связь с его женой, был уличен, сбежал к арабам и провел там несколько лет, изучив тамошний язык и обычаи. Собрав шайку разбойников из разорившихся крестьян, лихих людей, дезертиров, уголовников, Фома принялся грабить богачей под флагом установления справедливости. Однако разбогатеть таким образом ему не удалось, и, вернувшись в Ромейское царство, он решил попытать счастья на военной службе. К началу восстания это был человек уже преклонного возраста, который прожил яркую и трудную жизнь. Отважный воин, способный полководец, Фома сочетал в себе чрезмерное властолюбие с умом изворотливого и хитрого политика, обладал большим жизненным опытом и талантом покорять сердца людей. Казалось, сама судьба вела его на императорский трон ромеев.

В короткое время мятежник собрал под свои знамена многочисленную армию. В результате ловко проведенных переговоров, сделанных им больших подарков и еще больших посулов на его сторону перешло большинство фем Малой Азии, а на море поддержал флот из 350 судов, набранных, очевидно, преимущественно в морской феме Кивириотов и на островах Эгейского моря.

Первоначально Фома, желая привлечь как можно больше сторонников из числа простого народа, временно облегчил податной гнет. Он всячески пресекал злоупотребления сборщиков налогов, щедро раздавал отобранные у них деньги бедноте, чем множил ряды своих сторонников среди простых людей, озлобленных нуждой. Но все же главной целью честолюбца было овладение византийским престолом и желание одеть столь вожделенную и такую недосягаемую стемму христианнейшего царя ромеев.

К Фоме примкнули часть аристократов, недовольные только что воцарившимся грубым, резким «самозваным василевсом» Михаилом II Травлом (820–829 гг.), обиженные на Константинополь иконопочитатели и монахи. Мятежник весьма удачно повел дела с арабами, сумел отразить их натиск на приграничные области Ромейского царства и даже вынудил халифа аль-Мамуна (813–833 гг.) пойти на соглашение с ним, пообещав после взятии Константинополя прислать богатые дары. Халиф, разумеется, преследовавший собственные корыстные политические цели в отношении Византии, выделил в помощь «ромейскому владыке» несколько отрядов конных лучников, налетавших как вихрь на правительственные войска и так же неожиданно скрывавшихся. Более того, по приказу халифа в захваченной мусульманами Антиохии при огромном стечении народа местный Патриарх Иов возложил на голову Фомы Славянина царский венец, причем церемонии проходили при поклонении иконам, что еще более подогрело слухи, что узурпатор восстановит почитание святых образов, если войдет в Константинополь. Новоявленный самозванный император объявил себя Константином VI, якобы чудесно спасшимся от ослепления, к которому его приговорила злобная мать Ирина, незаконно захватившая трон. Успех этой выдумки в народе оказался столь велик, что сумасбродный Фома временами сам почти верил в нее.

В разгар зимы, в декабре 821 г. все увеличивавшееся войско восставших решилось на осаду Константинополя, понимая, что падение Города решит судьбу предприятия. К тому времени под знаменами мятежника собрались 80-тысячная хорошо вооруженная армия, а также немалый флот. Повстанцы приблизились вплотную к мощным сухопутным стенам ромейской столицы, раскинули огромный лагерь, а флот Фомы прорвал державшуюся на плавучих буях гигантскую железную цепь общей длиной около 700 м., которая крепилась на противоположных башнях и преграждала широкий вход в бухту Золотой Рог. Куда ни взгляни с крепостных стен, повсюду колыхались тысячи копий и боевых знамен мятежников, и лица, лица, сумрачно-одинаковые, как потемневшие оболы…