Ромейское царство

Как уже говорилось, с виду все процветало. Капеллан не по возрасту мрачного Людовика VII, монах Одо де Девиль, сопровождавший набожного французского короля во время Второго Крестового похода, при всех отрицательных отзывах, данных им «хитрым и коварным» надменным предателям-константинопольцам, отмечал необычайную дешевизну товаров в городе. Немного позже приехавший кастильский путешественник Вениамин из Туделы, слышал, что купцы съезжаются в византийскую столицу со всех концов света и, по рассказам, доход от всех лавок, рынков и взимаемых торговых пошлин достигает лишь за день 20 тысяч золотых монет! И тем не менее, эта видимость благополучия была обманчива, была призраком силы, что понимали далеко не все современники. В XII в. византийский город, по выражению известной уральской византинистки Маргариты Адольфовны Поляковской, носил уже черты «утомленности», а льготы италийским купцам, данные Комнинами, усугубили их. Город как кирпич византийского общества вновь стал терять свою прочность, и это тоже следует особо учесть для объяснения случившейся позже катастрофы.

На исторической сцене появились новые силы. Иноземцы в то время приобрели важную роль в Константинополе, который рассматривался ими как восточный, а не европейский город. Особым влиянием пользовались давно имевшие весомые торгово-экономические привилегии венецианцы, чей боевой клич — Viva San Marco! — можно было услышать на всех морях. Ромейские императоры, нуждавшиеся в сильном флоте, особенно в борьбе с захватчиками норманнами, не раз прибегали к помощи Республики Св. Марка. В обмен за эту обременительную услугу они уже с 1082 г. даровали купцам Венеции, в которых все еще видели недавних подданных Империи, лавки, причалы, немало другой недвижимости и самое главное — невиданное доселе право свободно торговать любыми товарами во всех городах Ромейского царства, включая ее столицу, без уплаты коммеркиона, налога на торговлю. В 1171 г. они потеряли эти права, но их не лишились пизанцы и генуэзцы. Это ставило италийцев в более выгодное положение, причем не только перед западными конкурентами, но и перед самими ромеями, которые должны были терпеть такую несправедливость. Империя никогда не сможет избавиться от этой стесняющей связи, превратившейся со временем в мертвую хватку, хотя будет предпринимать спорадичные, в целом неудачные попытки бороться с италийцами, отказываться возобновлять их торговые права, арестовывать, забирать товары, даже ослеплять особо наглых послов.

Центрами, которые наиболее часто упоминались в венецианских документах XII в., были Константинополь и греческие Коринф, Спарта, Фивы, Алмир. В столице Ромейского царства латины населяли целые кварталы, коммерческие колонии, отведенные им эмволы. Им принадлежали многочисленные лавки, склады, амбары и некоторые пристани-скалы, становившиеся самыми востребованными. Эти кварталы располагались по другую сторону Золотого Рога и поэтому назывались Пера (дословно — «выше», «по ту сторону») или Галата (во времена античности — «Сики»). Уступка Галаты генуэзцам превратила ее в соперничающий самостоятельный пригород, который со временем стал бурно развиваться и, вопреки запретам, укреплялся стенами и башнями. В Константинополе проживало больше 60 тысяч иностранцев, преимущественно италийских купцов, а также немцев и французов, которых ромеи называли алеманами и франкогенами. Они составляли едва ли не четверть населения столицы Империи ромеев. Позабыв, что они находятся не дома и не в завоеванной стране, латины держали себя гордо и вызывающе грубо относились к византийцам. Все более бедневшее население столицы, недовольное правлением регентши, которая сама была западного, франкского происхождения, люто ненавидело этих бесцеремонных, дерзостных, изворотливых чужеземных торгашей, уверенно богатевших любителей наживы, а также надменных западных наемников, составлявших главную опору регентства. Рост антагонизма между латинами и ромеями отразил известный византийский канонист Феодор Вальсамон, который отнес латинов к схизматикам, раскольникам Церкви. Нужно было малое, чтобы в сверхцентрализованном и в то же время обезглавленном государстве, а точнее в его стольном городе, олицетворявшем державу как таковую, в 1182 г. вспыхнуло антилатинское восстание, переросшее в мощнейший погром.