Ромейское царство

Таким образом, гражданская война совпала с величайшим бедствием тех лет — пандемией чумы 1347–1348 гг., проходивших в условиях кризиса в византийской Церкви и ожесточенных споров мистиков, сосредоточенных вокруг вопроса о возможности опытного познания Бога в Его Сущности посредством уединенной и непрерывной мистической «умной молитвы». Дискуссии относительно опытного познания Бога в Его Сущности, а не в Его творениях, в контексте средневекового христианства были не новы, но в 1340-х гг. они приобрели главенствующее значение и, в определенной мере, связь с гражданской войной, главным образом потому, что основные сторонники мистицизма, как, например, ученый Григорий Палама, были также и верными соратниками Иоанна Кантакузина, к слову, противника союза с Римской Церковью и ориентации на Запад.

После длительной и ожесточенной полемики, лишь усилившей в Ромейском царстве и без того высокий накал идеологической нетерпимости, победу все же одержали исихасты, доказывавшие, что мудрость, любовь, милость и благодать Божия, как и Фаворский Свет, тоже являются Божественными энергиями. Ими и преодолевается пропасть между миром сим и потусторонним. На зловещем фоне продолжавшей опустошать Константинополь эпидемии «черной смерти», одной из самых свирепых в истории человечества, Поместный собор 1351 г. во Влахернском дворце, дабы положить конец раздорам в Церкви, торжественно признал Православие исихастов, провозгласил исихасм официальной доктриной, то есть официальным каноническим учением византийской Церкви. Его положения были включены в Синодики Православия — особую церковную службу, во время которой предавались анафеме противники учения Паламы, все прочие враги Православной Церкви и возглашалась вечная память ее ревнителям. Более того, сам бунтарь Григорий Палама, страдавший за свои идеи вплоть до тюремного заключения и отлучения от Церкви, через десять лет после кончины в Фессалонике, будет канонизирован на Константинопольском синоде 1368 г. при Патриархе Филофее, который напишет Житие и службы новому православному святителю.

В перипетии религиозных дебатов, как уже не раз бывало, оказались втянуты самые широкие слои простого народа, стремившегося отстоять веру своих предков, не любившего латинов и видевшего в натиске турок предвестие апокалиптического конца Ромейского царства. Сторонники Кантакузина, думая стабилизировать внутриполитическое положение, стали под знамя паламизма и поддержали исихастов. Возвышенная идеология Паламы с его призывами к глубокому смирению, терпению, бедности, уединению и полному отречению от действительности, была объективно выгода им, приверженцам старых традиций, хотя теперь за ними и стояли стагнация и застой. Враждебная Кантакузину правительственная партия и противники мистики, наоборот, осознавали трагизм ситуации. Для них был характерен антипаламизм и верность ортодоксальному Православию, то есть привычному мировоззрению, но они же часто заимствовали аргументацию у западных богословов, готовы были идти на идеологические уступки католицизму, ожидая помощи Папы. Сам Палама поэтому был брошен в тюрьму, но и его главный противник, Варлаам вынужден был бежать на Запад. Меч веры вновь был вынут из ножен, чтобы кромсать и чужих, и своих.

Признание исихасма официальным учением Греческой Церкви, его доминирование имело не только религиозное, политическое, но и культурное значение для Византии. Хотя он ограниченно повлиял на повседневный уклад жизни (это была преимущественно монашеская аскетическая практика), в ромейском обществе ощутимо сократилось изучение естественных наук, истории, литературы, музыки, стало уменьшаться количество высокообразованных интеллектуалов. И не удивительно. Ведь исихасты, при всем их смирении, резко ополчились на «эллинские науки» и даже объявили их губительными для спасения души. В частности, Палама в «Триадах» объявил стремление посвятить свою жизнь светским наукам делом предосудительным и даже демоническим. Такой обскурантизм исихастов не мог не принести свои, отнюдь не лучшие плоды.

Плачевное экономическое положение поневоле толкало к бытовому аскетизму, высоко ценимому исихастами, паламитами, что, впрочем, не мешало губительному падению нравов и перениманию не лучших обычаев тех же поносимых латинов. Уменьшилось число ученых классической школы и они работали в условиях определенной культурной изоляции. Отчасти именно из-за холодного дыхания аскетических идей исихасма быстро увял едва начавший распускаться хрупкий цветок ромейского предренессансного искусства. После сильной латинизации XII–XIII вв. верх взяло консервативное греческое направление, резко враждебное не только Римской Церкви, но и всей культуре католического Запада. Партия исхастов быстро политизировалась и захватила в Ромейском царстве «командно-идеологические высоты».