Ромейское царство

Чтобы поднять и возродить былое могущество Ромейского царства необходима была поддержка передовых сил — ремесленников, купцов, предпринимателей, деловых кругов, которых как раз не хотел принимать во внимание воевавший с ними Кантакузин, аристократ до мозга костей. Он пытался консолидировать то, что осталось от Ромейского царства, но, будучи выходцем из динатских кругов, на деле действовал в интересах динатов: раздавал им владения и привилегии, тем самым усиливая децентрализацию и без того ослабевшей государственной структуры. Связь между центром и сократившимися провинциями, все более подпадавшими под власть местных крупных землевладельцев, династов, на деле становилась все менее крепкой. Зародившаяся уже при первых Палеологах тенденция на разделение державы, поначалу как отголосок чуждых западных воззрений, теперь обрела второе дыхание.

Целые области Иоанн VI жаловал своим родственникам в управление. Единовластие императора превращалось в семейный режим правящего дома. Именно на членов этого дома он стремился опереться перед лицом конкурирующих семей крупных феодальных магнатов. Так, то, что осталось от византийской Македонии, он со временем доверил Анне Савойской, а самому Иоанну V Палеологу, своему зятю, — обширный, стратегически важный район Фракии вдоль сербской границы, от Дидимотики до Христополя. Греческую Фессалию Кантакузин отдал племяннику Иоанну Ангелу; старшему сыну, Матфею, — граничившие с агрессивной Сербией земли в западной Фракии; второй сын, Мануил, получил давно отобранную у крестоносных баронов византийскую провинцию Морею на юге Греции с ее столицей, известным с середины XIII в., развитым городом-крепостью Мистрой, расположенной среди кипарисов на крутом склоне голого горного хребта Тайгета в нескольких километрах от пришедшей в упадок древней Спарты. Ее жители теперь укрылись за стенами этого отвоеванного у франков города, превратившегося в миниатюрный Константинополь. Оттуда открывался великолепный вид на тянувшиеся далеко внизу холмы Спартанского плоскогорья, где ромеи выращивали оливки, пшеницу, собирали мед и разводили шелковичных червей. Отметим, что маленький, почти независимый деспотат Мистры — последнего города, основанного в Византии, управляемый как княжеский удел одним из младших детей ромейского императора, будет играть важную роль в международной культурной жизни следующего века. Тут будут жить грезы о золотом веке, пока пришедшие османы не положат им конец. Но важно другое — коллективное управление членов царского дома остатками Империи ромеев становится системой. Этот процесс привел к поглощению ресурсов на местном уровне, региональными властями. В результате и без того куцые доходы центрального правительства еще более сократились.

1348 — начало 1349 гг. принесли Византии, сокрушенной апогеем чудовищного удара пандемии чумы — «черной смерти», новое унижение: генуэзцы все более разраставшейся и укреплявшейся колонии в Пере-Галате на северном берегу Золотого Рога, в руки которых ускользало две трети таможенных сборов, буквально на глазах константинопольцев дважды жгли и без того немногочисленные византийские корабли и даже обстреливали из катапульт сам царственный Город. Тяжелые глыбы проламывали крыши домов и храмов. В ответ Иоанн VI увеличил таможенные пошлины италийцев, в пять раз снизив их для отечественных купцов. На собранные с большим трудом деньги он сумел выстроить флот, с которым генуэзцы, понимавшие только язык силы, поначалу побоялись связываться, поскорее пойдя на заключение мира. Впрочем, это оказался кратковременный успех. В марте 1349 г. с трудом собранные вместе более ста кораблей, решивших на рассвете атаковать латинов в Босфоре, позорно разбежались, а некоторые капитаны от страха сами прыгали в воду. Запоздалая попытка василевса ромеев возродить свой флот и отстоять независимость на море провалилась. Генуэзцы громили беззащитные византийские портовые города, такие как Ираклия Фракийская, разграбленная в 1351 г. после того, как латины своими дерзкими пьяными выходками спровоцировали здесь драки. Всем было ясно, что Ромейское царство не выдерживает неравной борьбы с италийцами, которых, как можно понять со слов «человека улицы», «полуинтеллектуала» Алексея Макремволита, простые ромеи считали неблагодарным, вероломным и неумолимым народом, который превзошел в жестокости всякого варвара и нечестивого, ибо поднял руку на единоверцев.