Ромовый дневник

– Мне его купили, – всхлипывала она. – У меня же ни цента… и… и я…

– Ладно, ладно, проехали, – торопливо сказал я. – Это я так просто спросил. Играл в журналиста.

Шено уронила лицо в ладони и продолжала рыдать. Мне пришлось продолжить ужин, пока она не успокоилась, и лишь потом я вновь на нее посмотрел.

– Слушай, давай начнем все с чистого листа, а? Я просто буду считать, что у тебя были неприятности, и никаких вопросов задавать не стану, о’кей?

Она кивнула, не поднимая глаз.

– Единственное, чего хотелось бы прояснить, – добавил я, – так это насчет твоих планов на будущее. Начиная с этого момента. – Тут мне пришлось торопливо добавить: – Чтобы я знал, чем и как помочь.

Она шмыгнула носом.

– А что думает Фриц?

– Ну-у… – помялся я. – В последний раз, как я его видел, он весельем не отличался. Конечно, это было в воскресенье, и мы с ним на пару страдали… а впрочем, он, наверное, уже поправился.

Она подняла лицо.

– А что там случилось? Он подрался?

Я молча на нее уставился.

– Не смотри так на меня! – взвизгнула Шено. – Я не помню!

Я дернул плечом.

– Ну, знаешь…

– Последнее, что я помню, – сказала она, вновь заливаясь слезами, – это когда мы заходили в тот дом… А потом ничего не помню, до следующего дня!

Она упала на диван и рыдала… м-м… довольно долго. Я тем временем сходил на кухню, налил себе чашку кофе. Искушала мысль отвезти ее к Йимону и высадить прямо на дороге за его домиком. Поигравшись с этой идеей, я наконец решил, что лучше с ним сначала поговорить – на предмет его настроений. Почем знать, а вдруг он ей руки переломает, когда она заявится глухой ночью и выдаст эту тошнотную историю? Даже того немногого, что она сказала, вполне хватило убить остатки надежды, что все случившееся было дурацкой ошибкой, и сейчас я уже ничего не хотел слышать. Чем раньше я от нее избавлюсь, тем лучше. Если завтра не увижу Йимона в городе, то сразу после работы поеду к нему домой.

В конечном итоге она перестала рыдать и уснула. Я устроился возле окна и читал, попивая ром, пока не стали слипаться глаза. Тогда я подвинул ее на одну половину дивана и тихонько растянулся рядом.

Когда я проснулся следующим утром, Шено уже возилась на кухне.

– Моя очередь что-нибудь сделать, – сказала она, ослепительно улыбаясь. – Ты просто садись, я все принесу.

Действительно, она дала мне стакан апельсинового сока, потом большую порцию омлета; мы вдвоем устроились на кровати и поели. Она выглядела раскованной и все говорила о том, как приберется в квартире к моему возвращению с работы. Мне, конечно, полагалось бы сказать ей, что я намерен поговорить с Йимоном и вечером сдать ее с рук на руки, но сама эта мысль заставляла чувствовать себя людоедом. «Да ну к черту, – подумал я. – Какой вообще смысл ее предупреждать? Поставь перед фактом – и все дела».

Кофе она доставила на подносике.

– А сразу после этого я пойду в душ… Можно?

Я рассмеялся.

– Ну уж нет, Шено. Категорически запрещаю.

Она улыбнулась, а когда допила кофе, пошла в ванную, и я услышал шум воды. Я отправился на кухню за второй чашкой кофе. Было неловко расхаживать только в трусах, и я решил одеться, пока она не вышла. Впрочем, сначала я спустился за газетой, а когда вернулся, то услышал, как она зовет меня из ванной:

– Пол, ты не мог бы зайти на минутку?

Я повиновался и распахнул дверь, полагая, что занавеску-то она, конечно, задернула. Меня ждал большой сюрприз – и ее ослепительная улыбка.

– Я опять чувствую себя человеком! Ну, как я тебе? Хороша?

Она вышла из-под потока воды и дерзко взглянула мне в лицо, вскинув руки словно фотомодель, демонстрирующая новое и необычное мыло. В ее позе было столько диковинного самолюбования – как у нимфетки, – что я невольно расхохотался.

– Давай сюда, – весело сказала Шено. – Здесь так чудесно!

Я подавился смехом, и наступила неловкая тишина. Где-то на задворках сознания гулко ударил гонг, а затем мелодраматический голос возвестил: «На этом заканчиваются похождения Поля Кемпа, Журналиста-Выпивохи. Он распознал признаки, увидел симптомы, но оказался слишком похотлив, чтобы вовремя отпрыгнуть в сторону». Звучная органная музыка, нечто вроде пародии на похоронный марш – и в следующую секунду я уже спускал трусы и лез под душ. Помню, как ее миниатюрные намыленные руки гладили мне спину; веки я держал плотно сжатыми, пока моя душа безнадежно сражалась с пахом, а затем я попросту сдался как утопающий, и наши тела увлажнили простыни.

Она лежала раскинувшись, с умиротворенной улыбкой на лице, еще мокрая после душа, когда я наконец отправился на работу. Всю дорогу я вел машину подобно слепцу, бормоча себе под нос и мотая головой, как беглец, которого все-таки настигли.

Войдя в редакцию, на своем столе я обнаружил две вещи: небольшую книжку, озаглавленную «72 верных способа позабавиться», и записку с просьбой Сандерсона ему перезвонить.