Рон Уизли и Орден феникса (СИ)

   У Невилла был такой вид, будто он предпочел бы провалиться сквозь землю. Пухлое лицо его налилось багровой краской, и он старался ни на кого не смотреть.

   -- Ах, да, -- сказала бабушка, приглядевшись к Гарри, И подала ему морщинистую и как бы когтистую руку, -- да, да, конечно. Я знаю, кто ты, Невилл очень тебя ценит.

   -- Спасибо, -- сказал Гарри и пожал ей руку. Невилл не смотрел на него, он потупился и еще больше потемнел лицом.

   -- А вы, несомненно, Уизли, -- продолжала старуха, царственно подавая руку сначала мне, а потом Джинни. -- Да, я знаю ваших родителей -- не близко, конечно, -- достойнейшие, достойнейшие люди. А ты, должно быть, Гермиона Грейнджер?

   Гермиона была поражена тем, что старой даме известно ее имя, но руку исправно подала.

   -- Да, Невилл про тебя рассказывал. Выручала его не раз, правда? Он хороший мальчик, -- старуха кинула на внука сурово-оценивающий взгляд, -- но, боюсь, не унаследовал отцовского таланта.

   Она кивнула в сторону дальних кроватей; при этом чучело стервятника у нее на голове угрожающе заколыхалось.

   -- Что? -- изумился я. -- Это твой папа там?

   -- Что я слышу, Невилл? -- строго сказала старая дама. -- Ты не рассказал друзьям о родителях?

   Невилл глубоко вздохнул, посмотрел на потолок и помотал головой.

   -- Тут нечего стыдиться, -- сердито сказала миссис Долгопупс. -- Ты должен гордиться ими, Невилл, гордиться! Не для того они пожертвовали душевным и физическим здоровьем, чтобы их стыдился единственный сын!

   -- Я не стыжусь, -- пролепетал Невилл, по-прежнему не глядя ни на кого из друзей.

   Я привстал на цыпочки, чтобы увидеть больных в том конце.

   -- Интересно же ты это демонстрируешь, -- сказала старая дама. -- Моего сына и его жену, -- продолжала она, величественно повернувшись к Гарри и остальным, -- пытками довели до безумия сторонники Вы-Знаете-Кого.

   Джинни и Гермиона прижали ладони ко рту, я перестал тянуть шею в направлении родителей Невилла и мгновенно скис.

   -- Они были мракоборцами и очень уважаемыми людьми в волшебном сообществе, -- продолжала старая дама. -- Чрезвычайно одаренные, оба. Я... Да, Алиса? Что такое, дорогая?

   К нам незаметно подошла мать Невилла в ночной рубашке. Совсем не та круглолицая счастливая женщина с фотографии первоначального Ордена Феникса, которую Грюм показывал тогда Гарри. Лицо у нее исхудало и состарилось, глаза на нем казались огромными, а волосы поседели, стали жидкими и тусклыми. Она как будто не хотела заговорить, а может, вообще не могла и только делала какие-то робкие движения, протягивая что-то Невиллу.

   -- Опять? -- с легкой усталостью в голосе сказала ее свекровь. -- Очень хорошо, дорогая, очень хорошо... Невилл, возьми, все равно, что это.

   Но Невилл уже протянул руку, и мать уронила в нее пустую обертку от "Лучшей взрывающейся жевательной резинки Друбблс".

   -- Это прелесть, дорогая, -- сказала бабушка Невилла наигранно веселым голосом и погладила невестку по плечу.

   А Невилл тихо сказал:

   -- Спасибо, мама.

   Алиса засеменила к своей кровати, напевая без слов. Невилл с вызовом посмотрел на ребят: давайте, мол, смейтесь.

   -- Ну что ж, пора нам и восвояси, -- вздохнула миссис Лонгботом, натягивая длинные зеленые перчатки. -- Рада была познакомиться с вами, молодые люди. Невилл, брось обертку в урну, она тебе их столько надавала, что впору уже комнату обклеивать.

   Но Гарри заметил, как перед выходом Невилл незаметно сунул обертку в карман. Дверь за ними закрылась.

   -- Я не знала, -- сказала Гермиона, чуть не плача.

   -- И я, -- хрипло отозвался я. Оба смотрели на Гарри,

   -- Я знал, -- сказал он угрюмо, -- Дамблдор мне рассказал, но я пообещал, что буду молчать... За это Беллатрису Лестрейндж отправили в Азкабан -- она пытала их заклятием Круциатус, пока они не сошли с ума.

   -- Беллатриса Лестрейндж? -- с ужасом прошептала Гермиона. -- Та, чья фотография у Кикимера в берлоге?

   Наступило долгое молчание. Нарушил его сердитый голос Локхорта:

   -- Слушайте, я зря, что ли, учился писать письменными буквами?!

   Глава 24

   Кикимер, как выяснилось, прятался на чердаке. Нашел его Сириус; домовик весь был в пыли и, несомненно, искал там семейные реликвии Блэков, чтобы перетащить к себе в чулан. Сириус удовлетворился этим объяснением, но Гарри ощущал беспокойство. Настроение у Кикимера как будто улучшилось, ворчать он стал реже и не так злобно, приказы выполнял послушнее, чем обычно, но несколько раз Гарри замечал на себе его жадный взгляд, причем он тут же отводил глаза, увидев, что Гарри на него смотрит.

   -- Гарри, дорогой, -- сказала мама, просунув голову в дверь их спальни, когда мы с ним играли в волшебные шахматы, а за игрой наблюдали Джинни, Гермиона и Живоглот. -- Можешь спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снейп.

   До Гарри не сразу дошел смысл ее слов: его ладья вступила в бурную схватку с моей пешкой, и Гарри ее усердно науськивал:

   -- Дави ее, дави, идиотка, это же только пешка. Извините, миссис уизли, что вы сказали?

   -- Профессор Снейп, милый. На кухне. Хочет поговорить.