Рос орешник...

Тонконогий жеребеночек рванулся прямиком на Ефима, чуть не задел мордой о его плечо. Мелькнул черный горячий глаз, в лицо пахнуло чем-то жарким, лошадиным. Но тут же рыжий растаял в тумане, и весь табун с топотом ринулся назад.

Как их носит! И он двинулся следом за ними. Туман становился тяжелым, сырела и крупнела роса. Зябли ноги. Ефим почувствовал усталость. Он прошел еще немного и остановился. Перед ним в зыбком белом мареве стояли кучей лошади и переступали копытами. Смотри-ка, дожидаются!

— А ну пошли! Н-но-о!

Но табуну как будто совсем не хотелось идти вперед, и лошади рванулись назад.

— Вы что, из ума выжили? А?! — горячился Ефим. — Я вам покажу кузькину мать! А ну пошли-и! Живо!

Он гнал и хлестал исчезающие в тумане спины. Натыкался на их трепещущие жаром морды, стегал их по гривам, ругался, кричал. А лошади не хотели бежать, мотали мордами, даже вставали на дыбы, ржали и кидались в туман, как в воду, чтобы вынырнуть с другой стороны.

Ефим совсем умаялся. Чертово отродье! И чего с ними делается? Что им надо? Ефим расстегнул фуфайку. Спина вспотела и была горячей. Волосы под фуражкой были сырые. Ефим длинно выругался и сплюнул. Достал папиросы, закурил. Лошадей было не видно, но они топтались где-то рядом. Лучше подождать немного, когда совсем рассветет да порассеется. Все луга, наверно, избегали. Что это хоть за кусты? Вереск, что ли? Если вереск, то лес близко, а может, и луга это.

— А ну пошла отсюда! Н-но-о!

Как заржала! Словно душу ее кровно обидели! И чего ей не понравилось? Ну ладно, пускай здесь поедят, трава вроде ничего. Ефим сбил сапогом росу с травы. А пока самому и отдохнуть чуток можно, уж только сыро очень. Хорошо, что хоть фуфайка есть. Ефим прилег. Потихоньку бессонная ночь и беготня по сырому лугу сморили его, и он задремал.

Очнулся Ефим от холода. Одежда и фуфайка были сыры. Так и простыть можно. Встал, огляделся. Место было незнакомое.

— Ни черта себе! — Ефим присвистнул. — Это как меня сюда занесло? — И тут он искренне удивился, как в детстве, когда первый раз увидел фокус с гривенником.

Было светло. Ранние лучи солнца играли росой. Тумана словно и не было. Лошадей тоже. Даже следов не видать.

— Все исчезло, — сказал Ефим вслух и снова удивился.

Нежно и тягуче пела птица. И радость плыла по лесу молодая и зеленая. Захотелось расправить плечи, вздохнуть всей грудью без забот. Ефим тихо зажмурил глаза. Это что такое? Это что? И вдруг он испугался. «Может, это перед смертью так? Может, умру я скоро?» Взглянул на свои старые руки, пальцы дрожали. Совсем старик. И стало Ефиму страшно, как давно-давно не было, словно он маленький и в первый раз заблудился ночью в лесу. Что это? Наверно, неспроста, никогда он не блудился. И лес весь знает, и дороги все знает, и, как шел, помнит. А в какую сторону сейчас идти? В какую сторону? Понятия не имеет. Экая жизнь! И странно и грустно, но страшно почему? А солнце яркое, золотое, трава свежая…

Ефим заторопился. Уйти, быстрее отсюда уйти! И он двинулся наугад. Нехорошие мысли лезли в голову, жуткие чувства заползли в грудь и ныли и терзали все его нутро. Что за дьявольщина? Дьявол?

— Какой к лешим дьявол! Стар умом стал.

Ефим прошел вересняк, большую поляну с измятой травой, вышел на небольшую дорожку, справа тянулись сосенки. Пройдя немного, остановился. Он узнал эту дорожку и мелкие сосенки. Но не обрадовался, а еще больше испугался. Отсюда сорок километров до стойбища, до костра. На лбу выступила испарина, задрожали колени, и Ефим присел на обочину.

— Но может быть!

Надо идти через глухой лес, а он не помнит, чтобы бежал по лесу, да и не мог он столько километров отмахать.

— Не мог!

Значит, это что? С ума сходит? Может, и лошадей не было, а только показалось? Может, и тумана не было?

С полчаса сидел Ефим в оцепенении. Потом встал и медленно побрел. Лицо его осунулось и постарело. Смутные мысли бродили на морщинистом челе. И вся его фигура, чуткие изгибы усталых плеч, седая голова и забытные глаза были жалостны и покорны.

Домой Ефим пришел только к вечеру. Идя по деревне, остановился у сельсовета. На ступеньках сидел сосед.

— Здорово, Ефим. Ты откель?

— Здорово, — буркнул Ефим и хотел пройти мимо, но сосед продолжал:

— А болтали, что ты исчез. Гришка рассказывал. Дескать, засыпали — был Ефим, а проснулись — лошади на месте, все на месте, а тя нет. А? Наврал Гришка?

Ефим засопел. Сейчас вся деревня болтать начнет. Смеяться будут. А ежели узнают, что за сорок километров бегал, так и вовсе ненормальным сочтут.

— Так что? Правда или нет? — заглянул в лицо мужик и вдруг отшатнулся под тяжелым взглядом Ефима. — Ты что, пьяный? Ты что? Да что так смотришь-то? Что я тебе сделал?