Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

Он замолчал, заколебавшись, стоит ли произносить слова, казавшиеся ему святотатством, но при этом необходимые.

– И все же… если случится беда, что нужно делать?

– Езжайте в Брюссель, найдите Мерси и заставьте воздействовать на державы, чтобы они добились нашего освобождения, добром или силой.

– О! – воскликнул он. – Я переверну весь мир, но спасу вас.

– Аксель, – с жаром сказала королева, – моя жизнь очень печальна, но в моих бедах я счастлива тем, что своей свободой и, возможно, жизнью буду обязана вам.

Она взяла со стола легкий сверток и подала ему:

– В этой коробочке лежат портрет, который вы мне подарили, и прядь ваших волос; это самое ценное, что у меня есть. Я не могу взять их с собой; вручаю их вам, вы мне их вернете там.

– Через два дня мы встретимся в Тоннеле, и я вам их верну…

В этот момент часы пробили шесть.

– Антуанетта, – сказал он, преодолевая волнение, – я должен вас оставить. У меня еще много дел.

Она протянула к нему руки. Они долго стояли обнявшись. В поцелуе, который сотряс ее сильной дрожью, он попытался передать ей свою силу, свою надежду и веру.

– Обещаете мне не испугаться? – спросил он. – Быть храброй?

– Я тебе клянусь, Аксель…

Тогда, успокоившись, он ушел…

Они поужинали, и все собрались в салоне: король, королева, Мадам Елизавета, а также Месье и Мадам, которые тоже должны были бежать этой ночью, но порознь и в Бельгию. Они разговаривают тихо, прислушиваясь к окружающим звукам, а минуты падают, словно капли свинца на грудь.

Десять часов! Мария-Антуанетта встает, тенью выскальзывает из комнаты и поднимается на второй этаж. Будит дочь, затем сына и объявляет госпоже Невиль и госпоже Брюнье, что они должны приготовиться к немедленному отъезду; те пугаются. Госпожа де Турзель и горничные одевают Мадам Руаяль и переодевают девочкой дофина, который думает, что играет роль в комедии. Когда дети готовы, королева дает знак, и госпожа де Турзель следует за ней, держа за руку Мадам Руаяль и дофина, который не совсем проснулся и спотыкается.

В конце темного коридора Мария-Антуанетта открывает дверь, ведущую в апартаменты герцога де Вилькье. Они входят наощупь. Комнаты пусты, и шаги звучат гулко, как в соборе. Большая стеклянная дверь в глубине отбрасывает на паркет жесткий желтый свет. Королева приближается к ней и выглядывает наружу: спуститься на четыре ступеньки, и вот во Двор принцев, фонари которого освещают брусчатку: проезжают экипажи, суетятся лакеи, кучками стоят национальные гвардейцы. Испуганные, две женщины и два ребенка прижимаются друг к другу. Смогут ли они незамеченными пройти сквозь эту толпу, не будучи узнанными?

Вдруг от витража отделяется тень, и дверь бесшумно открывается. Входит закутанная в плащ фигура в кучерской шляпе. Это Ферзен. Не говоря ни слова, он берет дофина за руку и идет по двору. Госпожа де Турзель и Мадам Руаяль следом. Мария-Антуанетта замыкает группу. Они неспешно следуют вдоль ряда стоящих экипажей, тень которых скрывает их. Так они достигают Королевского двора, где маленькая карета Ферзена стоит на своем месте, среди других карет и фиакров.

Аксель открывает дверцу. Госпожа де Турзель и двое детей садятся в экипаж. Ферзен залезает на свое место и щелкает кнутом. И пока старая карета трогается с места и медленно выезжает со двора, Мария-Антуанетта, пряча лицо, возвращается во дворец, закрывает двери и возвращается в салон, где ее ждут король, его сестра и Месье с женой.

Одиннадцать часов. Королевская семья разделяется – Месье и Мадам прощаются, король уходит в свои апартаменты, королева в свои, а Мадам Елизавета направляется в павильон Флоры, где она живет.

Придя к себе, Мария-Антуанетта приказывает распустить ее волосы на ночь и велит своим горничным, госпоже Гужно и госпоже Тибо, себя раздеть. Госпожа Гужно помогает ей лечь в постель и, закончив, выходит. Лакей Декло задвигает засовы, гасит свет и уходит. С королевой остается только госпожа Тибо, посвященная в ее планы.

– Быстро! – шепчет Мария-Антуанетта. – Оденьте меня.

На втором этаже отход короля ко сну проходит в соответствии с обычным церемониалом. Там появляется Лафайет. Совершенно спокойный, Людовик XVI беседует с ним. Он прохаживается по комнате, останавливается у окна и смотрит на небо.

– Пасмурно, – говорит он. – В четверг, во время процессии в честь праздника Тела Господня, может пойти дождь… Было бы досадно: он испортит праздник…

Он садится в кресло; двое слуг, один слева, другой справа, опускаются на колени, чтобы разуть его.

– Выходите, господа! – кричит привратник.

Присутствующие откланиваются и выходят. Король ложится в постель. Младший камердинер Маркан задергивает полог кровати и тоже выходит. Камердинер Лемуан, который спит рядом со своим господином, уходит в соседнюю комнату, чтобы раздеться. Людовик XVI, следящий за ним, спрыгивает с кровати, задергивает за собой полог и, в одной сорочке, выпятив живот, проскальзывает в соседний кабинет, пересекает комнату дофина и спускается на антресоли покоев королевы, где находит на кресле серый парик и костюм.