Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот

Отъезд назначен на 12 июня, однако из-за горничной дофина, которой не доверяют, поскольку она является любовницей господина де Гувьона, адъютанта де Лафайета, его переносят на 15-е, а потом еще раз, на 19-е. Наконец решено: понедельник, 20 июня, в полночь. Через тридцать шесть часов королевская семья будет в замке Тоннель в окрестностях Монмеди, который маркиз де Буйе приказал подготовить к ее приезду.

Ферзен действует, успевает всюду. Он следит за изготовлением каретником Жаном-Луи большого экипажа, добывает, благодаря сообщничеству двух своих друзей, паспортов: одного на имя Квентина Кроуфорда, англичанина, другого – на имя баронессы Корф, вдовы русского полковника, которая даже одолжила королю триста тысяч ливров. Он ежедневно приходит в Тюильри, откуда выходит нагруженный свертками. Он переносит в свой дом пожитки, белье Марии-Антуанетты, серебро и печати, которые доверил ему Людовик XVI.

Он занимается организацией поездки. В карете займут места король, королева, Мадам Елизавета, дофин, Мадам Руаяль и госпожа де Турзель. Две горничные поедут следом в кабриолете. Остается решить, кто из дворян будет сопровождать и, в случае необходимости, защищать беглецов.

Ферзен предпочел бы не оставлять на произвол дорожных случайностей свою любимую, но Людовик XVI четко дает понять, что обойдется без него, потому что он, король Франции, не хочет прибыть в Монмеди под защитой иностранца. Тогда выбирают троих телохранителей: де Валори, де Мутье и де Мальдена. Они будут переодеты в слуг. Один поскачет впереди готовить смену лошадей, двое остальных будут сопровождать карету: один верхом, другой за кучера. Хотя никто не сомневается в их преданности, их введут в курс в самый последний момент. Сам Ферзен выведет карету из Парижа и довезет королевскую семью до Бонди, где его роль закончится.

Хозяева Тюильри считают часы, они живут в лихорадочном возбуждении и тревоге. Необходимость постоянно контролировать свои слова, жесты, вплоть до взглядов, становится изнурительным испытанием для их нервов.

Наконец наступает 20 июня; все предусмотрено, даже смерть короля в дороге…

Было пять часов, когда Ферзен вошел в спальню Марии-Антуанетты. Людовик XVI, заложив руки за спину, тяжелым мерным шагом ходил по комнате. Мария-Антуанетта сидела за рукоделием, но не могла вышивать, потому что иголка дрожала в ее пальцах.

Ферзен, неслышно подходя на цыпочках, открыл каждую дверь комнаты и, убедившись, что никто не подслушивает, вернулся к королеве. Мария-Антуанетта отложила вышивание.

– Господи, друг мой, – сказала она, – приближается ужасная четверть часа.

– Вы готовы, господин Ферзен? – спросил король.

– Да, сир, я приобрел у старьевщика на улице Сент-Оноре одежду для троих ваших телохранителей. Они будут в ливреях слуг принца Конде…

– Сколько трудов и сложностей! – простонала Мария-Антуанеттаа. – Ах, Луи, если бы вы послушали меня, мы бы уехали еще два года назад, на следующий день после четырнадцатого июля.

– Вам отлично известно, – буркнул Людовик XVI, – что маршал де Бройль и Месье воспротивились этому.

– Вы король или нет? – с досадой возразила молодая женщина. – Вы могли бы настоять на своем, но у вас нет воли, вы – тряпка… А какую прекрасную возможность вы упустили в прошлом году в Сен-Клу! За нами там почти не следили, было бы так легко переправиться через Сену, добраться до леса, а затем до Шантийи! Господин де Ла Тур дю Пэн предоставлял в ваше распоряжение полки…

– Мадам, – мягко заметил Ферзен, – сейчас не время для сожалений. Выслушайте меня со всем вниманием, чтобы хорошенько усвоить, что вы должны делать. Малейшая задержка, любой неверный шаг, и наш план рухнет… Сегодня после обеда я, чтобы отвести подозрения, отогнал карету к моему другу Кроуфорду, как если бы он сам должен был отправиться на ней в путешествие.

– Вы все предусмотрели, – прошептала Мария-Антуанетта, с восхищением глядя на него.

– Предосторожности не бывают лишними. Выйдя отсюда, я отправлюсь на улицу Клиши, где карета будет загружена в моем присутствии.

– Главное, не забудьте провизию, – вставил король.

– Ах, Луи, – возмущенно воскликнула королева, – как вы можете думать о еде, когда мы готовимся подвергнуть наши жизни опасности!

– Успокойтесь, сир, – ответил Ферзен; при этом уголки его губ немного скривились в презрительной усмешке, – я собственноручно положил в кофры тушеную говядину, холодную телятину и шампанское. Идем дальше… В восемь часов я буду в Пале-Рояле; Мутье, Валори и Мальден, как только покинут вас, присоединятся ко мне.

– Полагаю, – заметила Мария-Антуанетта, – что господина де Мальдена мы оставим при себе. Он может нам пригодиться, чтобы проводить до места, когда мы выйдем из дворца.

– Но куда вы его денете до того момента?

– Я его спрячу в шкаф, – решил Людовик XVI.