Читаем Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования полностью

Автор от лица солдат жалуется на тяжелую службу зимой (ледочикъ ломитца, добры кони тонут, молотцы томятца) и просит Бога сотворить весновую службу — понятная любому русскому человеку просьба.

Ино дай же БожеВесновую службу:Весновая служба —Молотцам веселье,А сердцу утеха.

Глава 11. Песня о нашествии крымских татар на Русь в 1572 году

Песня о том, как крымские татары с «собакой крымским царем» едут к Москве и планируют взять Рязань, распределяют, кому держать Владимир, кому Звенигород, а кому сидеть в Новгороде. Дальше красиво: с небес раздается Господень глас:

«Ино еси, собака, крымской царь!То ли тобе царство не сведомо?А еще есть на Москве Семьдесятъ апостоловъОпришенно Трех святителей,Еще есть на Москве православной царь!»

И тут…

Побежал еси, собака, крымской царь,Не путемъ еси, не дорогою,Не по знамени, не по черному!

Как все было: Годунов распространил слух о том, что хан Каза-Гирей идет походом на Москву (вообще-то он отправил мирное посольство, узнав о смерти Федора Иоанновича, но для укрепления позиций нового правителя хороши любые способы). Годунов вышел навстречу посольству с оружием, прогремев отнюдь не приветственными залпами. Итог: сложили песню о победе над крымским ханом.

Патриарх Иов в послании царю Борису по поводу этого события поздравил царя, намеренно изобразив эту встречу с мирным татарским посольством как победу, чтобы помочь новому государю укрепить его позиции. Патриарх Иов, как водится, объяснил чудом отступление татар: «Тако глаголет господь: аз воздвигох тя, царя правды, и призвах тя правдою, и приях тя, и укрепих тя, да послушают тебе языцы». Иов хвалит «бескровную победу»: «Се великий бог, наш, показавый на тебе, великом государе нашем, благочестивом царе, великую славу свою и даровавый тебе светлые и прехвальные без крови победы…»

Да здравствует бесстрашный и могучий новый государь Борис Годунов!

Глава 12. Первый и второй плачи царевны Ксении Борисовны Годуновой

Плачи Ксении — это две вариации одного и того же мотива: лирическая героиня, отождествляющаяся с Ксенией Годуновой, горюет о своей доле. Песни сложили еще при жизни Ксении — ее история трогала людей. В первой песне Ксения плачет в Москве о погибели своих родных и о том, что будет с ней, когда появится Отрепьев:

Ох-те мне молоды горевати,Что едетъ к Москве изменникъ,Ино Гриша Отрепьевъ рострига,Что хочет меня полонити,А полонивъ меня, хочет постритчи,Чернеческой чинъ наложити!

Если мы вспомним несчастную судьбу царевны, так и не вышедшей замуж, то станет понятно, почему, по мнению сочинителей, ей не слишком хочется идти в монахини:

Ино мне постричи ся не хочет,чернеческаго чину не здержати:отворити будет темна келья,на добрых молотцов посмотрити.

Созданный авторами образ царевны свидетельствует о возросшем в начале XVII в. интересе к человеческой личности: царевне сочувствуют, ею восторгаются, но при этом ее не идеализируют — усложнение образа свидетельствует о том, что сам человек начинает восприниматься более объемно.

Глава 13. Песня о въезде в Москву возвращающегося из литовского плена патриарха Филарета Никитича

Последнее по времени историческое событие, отраженное в песнях сборника, — возвращение в Москву из польского плена царского отца и будущего патриарха митрополита Филарета. В песне оно сходно с окружной царской грамотой от 3 июля 1619 г., которая описывает всеобщую радость, вызванную этим событием:



Н. Л. Тютрюмов. Патриарх Филарет. XIX в.

Зрадовалося царство Московскоеи вся земля святорусская…

Автор изображает встречу отца и сына:

А какъ будутъ з.

В церкви отец, наконец, дает благословение своему сыну на царствование. Красота и благочестие.

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1939: последние недели мира.
1939: последние недели мира.

Отстоять мир – нет более важной задачи в международном плане для нашей партии, нашего народа, да и для всего человечества, отметил Л.И. Брежнев на XXVI съезде КПСС. Огромное значение для мобилизации прогрессивных сил на борьбу за упрочение мира и избавление народов от угрозы ядерной катастрофы имеет изучение причин возникновения второй мировой войны. Она подготовлялась империалистами всех стран и была развязана фашистской Германией.Известный ученый-международник, доктор исторических наук И. Овсяный на основе в прошлом совершенно секретных документов империалистических правительств и их разведок, обширной мемуарной литературы рассказывает в художественно-документальных очерках о сложных политических интригах буржуазной дипломатии в последние недели мира, которые во многом способствовали развязыванию второй мировой войны.

Игорь Дмитриевич Овсяный

История / Политика / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное