Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования

А впредь за твое злохитрство немощно веры яти.
И усты своими, что ни глаголешь, все лжешь,
И сам на себе недобрую славу зовешь.
И многие люди знаю твою ложь,
А и нам есть ныне стал ты аки острый нож.
За таковое твое словесное досаждение,
За наше к тебе сердечное радение

[19].

В стихотворных посланиях могли говорить о страшном: о пытках, как в «Послании дворянина к дворянину» Ивана Фуникова. Фуников пережил бунт Болотникова, чьи соратники держали его в неволе. Иван использует и прозу, и стихи для своего послания, плавно переходя от одного способа организации речи к другому:

А мне, государь, Тульские воры выломали на пытках руки
и нарядили, что крюки,
да вкинули в тюрьму, и лавка, государь, была уска,
и взяла меня великая тоска,
и послана рогожа, и спать непогоже.
Сидел 19 недель, а вон ис тюрьмы глядел.
А мужики, что ляхи, дважды приводили к плахе,
За старые шашни хотели скинуть с башни,
А на пытках пытают, а правды не знают.

Еще были молитвенные стихи: князь Шаховской, которому катастрофически не везло с женами (они почему-то умирали, и Шаховской трижды оставался вдовцом), написал «Молитву против разлучения супружества», поскольку его пытались развести с четвертой женой — брак не был законным.

Князь проникновенно просит бога о защите и жены, и детей, дарованных в незаконном браке — раз уж, Господь, даровал их — не отнимай:

Помилуй, господи царю,
и сохрани жену мою,
аще и незаконно поях ю,
и чада моя,
еже еси даровал,
презря мои согрешения.
Соблюди их, владыко, и помилуй,
и долгоденьствия даруй.
Во здравии и спасении
посети, владыко, милосердием
своим.
Во веки, аминь.

Поклонникам гендерного вопроса — сохранилось стихотворение, чьим автором является женщина, Евфимия Смоленская[20], которую разлучили с мужем:

Святыя церкви служитель,
любовный мой сожитель,
внезапу от мене отлучися —
глава с телом разлучися.

И Евфимия даже говорит от лица своих деток, меняя «голоса» в стихотворении: «Первый и болший аз сын, Именуемый Савин» или «И средний аз, Леонтей, достоин есть многих плетей»! Поистине удивительный случай!

Глава 9. Великолепный Хворостинин

Один из первых русских виршеписцев князь Иван Хворостинин в годы Смуты был кравчим у Лжедмитрия — общался с поляками, учил латынь, читал иностранные книги, «заразился», по словам Ключевского, «католическими мнениями».

При Шуйском Хворостинина, естественно, сослали от греха подальше из столицы в Иосифо-Волоколамский монастырь — сказывалась близость к самозванцу.

Из ссылки он вернулся в 1611 г. и зажил себе в компании с библиотекой, занимая чин стольника (не очень высоко по сравнению с началом его карьеры), ругая про себя православную веру и перестав ходить на церковные службы.

Хворостин начал активно спорить в переписках на богословские темы. Человек жил, как мы бы сейчас сказали, во внутренней эмиграции. Поведение Ивана стало казаться особенно странным после того, как в Страстную пятницу он страшно напился и не поехал христосоваться с царем.

В Хворостинине начинают подозревать вольнодумца; он даже хочет уехать в Литву, но не успевает.

В «Указе Государя Царя Михаила Федоровича и Патриарха Филарета, объявленном Князю Ивану Хворостинину, уличенному в презрении обрядов Греко-Российской Церкви, Оскорблении Царского величества и чести народа Московского, сосланному за то в Белозерский монастырь и потом принесшему чистое раскаяние: о возвращении его в Москву и о предоставлении ему по-прежнему Дворянского достоинства»[21] мы читаем: