Россия и ее империя. 1450–1801

Некоторые ритуалы были откровенно политическими. Когда иностранные дипломаты прибывали в Москву, их кортежи встречали разнаряженные всадники, выстроившиеся вдоль улиц на протяжении многих верст, и бояре в сверкающих одеяниях. Зрелище было настолько ошеломительным, что даже искушенные послы из богатых стран с прочными структурами гражданского общества и развернутыми публичными ритуалами, по имеющимся у нас сообщениям, бывали потрясены. Отдельные ритуалы выполняли политические и религиозные функции одновременно: так, при смене монарха воеводы собирали всех его подданных, чтобы те принесли присягу новому царю. Православные делали это, целуя крест, то есть клянясь своей душой; этот обряд считался настолько серьезным, что в случае его использования в суде стороны предпочитали достичь соглашения и не губить свою душу. Неправославные подданные царя приносили присягу в соответствии со своими обычаями, но такую же торжественную.

Визуальная демонстрация легитимности была рассчитана главным образом на придворную знать, так как режим в первую очередь стремился заручиться ее поддержкой. Начиная с царствования Ивана III, в этом смысле определяющего, блеск придворных ритуалов непрерывно усиливался. Во время политического кризиса 1498 года впервые была применена византийская церемония венчания на царство, усложнившаяся еще больше в 1547 году, когда Иван IV принял царский титул. Местом ее проведения был Успенский собор и частично – два других кремлевских собора; архиерей напоминал правителю о его власти и обязанностях. С этого же времени отмечаются развитые свадебные ритуалы: четкое распределение ролей между мужчинами и женщинами служило признаком высокого положения. После своего воцарения (1613) Романовы подкрепляли собственную легитимность тем, что отдавали в переписку руководства и воспроизводили традиционные свадебные церемонии.

СИМВОЛИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ И ГОРОДСКАЯ СРЕДА

Городская среда долгое время служила империям способом демонстрации своего могущества. Антрополог Клиффорд Гирц обратил внимание на то, как государства создают «символические центры». Часто в этой роли выступали столицы: в их архитектуре, предназначении публичных зданий, интерьерах проглядывает характер правителя и государства. В свою очередь, столицы порождали и затем распространяли по всему государству имперский стиль. Столичные города – Персеполис, Рим, Багдад, Константинополь/Стамбул – обычно заявляли о своей легитимности, накапливая внутри себя архитектурные сооружения и монументы различных эпох. В конце IV века византийский император Феодосий велел привезти в Константинополь древнеегипетский обелиск XV века до нашей эры, претендуя на то, чтобы возглавлять всемирную империю; после занятия Пекина ханом Хубилаем (1265) в городе возникает новый архитектурный стиль – смесь монгольского, китайского и исламского; османские архитекторы не тронули византийские памятники и православные церкви Константинополя, начав при этом строить дворцы и мечети, в наружном и внутреннем убранстве которых прослеживалось турецкое и персидское влияние. Символические центры являлись материальным воплощением имперского воображаемого. К примеру, в Османской империи мечети являлись центрами комплексов, в состав которых входили школы, больницы, дома для выздоравливающих: так султан выполнял свои обязательства, связанные с человеколюбием и благочестием. Московские правители во время путешествий по своим землям инициировали строительство монастырей, которым впоследствии покровительствовали – в Можайске (1563), Переславле-Залесском (1564) и других городах.