Россия и ее империя. 1450–1801

Отправление правосудия и поддержание порядка на низшем уровне осуществлялись местными общинами, которые пользовались при этом своими языками и традиционными нормами: немецкие кодексы в Ливонии, восточнославянское обычное право в деревнях, шариат в Казани, казачье право на Дону и в Гетманщине, туземное право в Сибири и Башкирии. Церковь обладала юрисдикцией в отношении всех православных, когда речь шла о вере и религиозных практиках, а также разрешала мелкие тяжбы между зависимыми от нее мирянами. Кроме того, она ревниво отстаивала свое право судебного преследования духовных лиц, совершивших преступления нерелигиозного характера. В 1649 году для сбора налогов на содержание церкви и ведения гражданских дел, в которых были замешаны клирики, государство создало Монастырский приказ, но в 1669 году церковь добилась совместной юрисдикции в таких случаях. Обширные владения патриарха были особенно хорошо защищены от посягательств государства.

«Русская Правда», составленная в XII веке, представляла собой краткий свод восточнославянского обычного права и походила на соответствующие европейские кодексы эпохи Средневековья. В начале Нового времени она все еще имела хождение в Московском государстве, но судебники (1497, 1550, 1649, 1669) и указы великих князей и царей имели над ней преимущество в том, что касалось процедурных вопросов и назначения наказаний. Обширное светское законодательство Византии, основанное на римском праве, почти не было переведено на церковнославянский язык и не распространилось в древнерусских землях – в отличие от византийского церковного права. На протяжении XVII века, когда шел оживленный культурный обмен с украинско- и бело-русскоязычными землями, особенно в духовной среде, кое-какие памятники византийского законодательства были воскрешены Москвой. Наряду с Литовскими статутами, оно повлияло на Соборное уложение (1649) и Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах (1669).

Судебная система Московского государства была малоразвитой, если сравнивать ее с тем, что существовало тогда в Византии и Европе: суды различных уровней, квалифицированный персонал, юридическая наука. Московские приказы и воеводы в уездах вместе составляли общеимперскую судебную сеть. Воеводы не обучались юриспруденции, но пользовались советами писцов, обученных в московских приказах. Не существовало ни профессиональных законников, ни нотариата, ни школ правоведения. В важнейших случаях сотрудники приказов наблюдали за тем, как ведут дела местные суды, от начала до конца. Все заседания фиксировались на бумаге, и этот документ служил основанием для приговора. В отправлении правосудия не было произвола. Наказания по уголовным делам местного уровня часто оказывались сравнительно несуровыми, так как при их назначении учитывалась репутация человека. Ссылаясь на «царскую милость», судьи регулярно смягчали наказания, предусмотренные писаным правом, принимая во внимание социальное положение обвиняемого или настроения на местах. Но если общине досаждали профессиональные преступники, особенно пришлые, местные жители приветствовали судебные приговоры. На высшем уровне государство, не колеблясь, прикладывало громадные усилия для борьбы с политическими преступлениями; В. Кивельсон задокументировала отвратительные примеры жестоких пыток при рассмотрении дел о колдовстве.

Как и в других странах Европы, писаные законы и судебная практика были пропитаны насилием. Отзвуком ренессанса римского права, который наблюдался в Европе на протяжении XVII века, стало введение своего рода инквизиционного процесса: государство осуществляло контроль над задержанием виновного, расследованием и вынесением приговора (в отличие от обвинительной процедуры, которая применялась к неуголовным делам). Но ввиду отсутствия юриспруденции в профессиональном смысле слова процесс был не настолько закрытым и в меньшей степени, чем в Европе, зависел от судей, законников и письменных документов. Как и в европейских государствах, суды прибегали к пыткам, чтобы выбить признания и получить сведения о сообщниках и умысле. Пытки были незамысловатыми: чаще всего обвиняемого били кнутом, обычно подвешивая на дыбе, но в самых серьезных случаях применялись также пытки огнем или водой. По уголовным делам могли назначаться штрафы и заключение на краткий срок (во время процесса человека обычно держали в застенке), но наибольшее распространение получили телесные наказания, особенно после принятия Соборного уложения 1649 года, испытавшего воздействие литовских норм. Это могли быть удары кнутом или палкой; последнее считалось более легким наказанием (рис. 7.2). Под влиянием византийского извода римского права наносить увечья в конце концов было запрещено (Судебник 1669 года), но этот запрет просуществовал недолго ввиду эволюции другого вида наказания – ссылки.